Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Так они и сидели на канапе – Яков бездумно ковырял пальцем подлокотник, думая о своем непростительном промахе, а Николка все хотел встать и разглядеть в осколках зеркала в шифоньере свою перемазанную физиономию, но никак не решался нарушить тишину. Из соседней комнаты тянуло тревожным запахом; он подумал, что пахнет взорвавшимся динамитом. Мальчик все же одолел нерешительность, встал и сделал пару шагов к расколотой двери; в нос ударил другой запах, перебивающий ядовитую вонь взрывчатки. Острый, пугающий… Николка понял, что так пахнет кровь. Он поежился и вернулся на место. Яша по-прежнему сидел скособоченный, как старая тряпичная кукла.
– Яш… – Николка подергал его за рукав. – Очнись, незачем нам тут сидеть…
За окном было тихо. Надтреснутого голоса Порфирьича и уверенного баса городового слышно не было – похоже, расследование переместилось из палисадника на улицу. Яша, крякнув, встал. Прежнюю его апатию будто рукой сняло.
– Пошли, Никол. Надо посмотреть, куда господа офицеры поскакали. Как бы опять в беду не угодили…
– Ушел! Я же предупреждала! Куда вы смотрели, мужчины? А вы, барон, – что, только женщинам дерзить способны?
Корф с Никоновым сокрушенно молчали. Крыть было нечем – Ольга действительно предупреждала. Мало того – кричала, высовываясь по пояс, из окошка кареты! Бог знает каким чутьем угадала, что пролетка с беглецом вот-вот вильнет в переулок, уходя от погони. И пока Корф, матерно ругаясь, выворачивал лошадей поперек Якиманки, злоумышленника уже след простыл.
Пролетку удалось догнать еще до того, как та выскочила на Старую Калужскую дорогу, ведущую в сторону Калужской заставы[27]. На площади Корф поравнялся с ней – какое-то время экипажи неслись бок о бок. Причем бомбист стрелял в преследователей из револьвера. Не попал – пролетку отчаянно бросало на выбоинах, и стрелок принужден был цепляться за что попало, лишь бы не вылететь под копыта лошадей.
Никонов ответил несколькими пулями. Они, конечно, пролетели мимо – моряку тоже было неловко стрелять левой рукой, да еще перегибаясь через барона. Правой лейтенант вцепился в поручень, с трудом удерживаясь на бешено трясущихся козлах. Корф пытался достать неприятельского кучера бичом, но успеха не имел; экипажи, вздымая клубы пыли и плюясь свинцом, пронеслись через площадь Калужской заставы, расшугали лоточников с разносчиками и вылетели на Большую Якиманку. Толстый городовой побежал было за нарушителями, оглашая воздух трелями свистка, – но куда там! Корф прижимал злодеев к тротуару, наваливаясь на хрупкий экипаж массивной каретой; бомбиста мотало на сиденье; он пытался зарядить револьвер, но проделать сей трюк в трясущейся пролетке оказалось непросто.
Ольга тоже времени не теряла. Увидев террориста на расстоянии вытянутой руки от окна кареты, девушка не стала стрелять из Корфова «бульдога», зато вспомнила о припрятанном в манжетке смартфоне и принялась снимать злодея крупным планом. И – увидала, как студент машет кучеру, приказывая свернуть в переулок.
Пролетка вильнула влево, в переулок, вдоль кованой ограды храма Мученика Иоанна Воина; барон попытался свернуть следом, но преуспел лишь в том, что чуть не врезался в решетку. Пришлось останавливаться, осаживать лошадей, а потом и вовсе спускаться с козел и разворачивать карету посреди мостовой. Экипаж бомбиста давно угрохотал куда-то в переулки, а вокруг кареты собралась толпа. То тут, то там раздавались язвительные смешки; кое-кто принялся давать барону советы:
– Купи веник и помаши кобыле под хвостом! Кобыла это дело, свежий ветерок, ох как обожает!..
– Держи за хвост, а вожжи брось!.. Легче так править!
– Ах, остолбенение какое!..
Корф, раздраженный подколками, повернулся к шутникам; те, разглядев пудовые кулаки возницы, сочли за благо прикусить язык, но в задних рядах собирающейся толпы крики стали только громче. Никонов, изо всех сил стараясь сохранять остатки невозмутимости, сидел на козлах, помогая в меру сил барону.
Наконец карету развернули; было уже ясней ясного, что беглеца не догнать. Продолжать погоню не имело никакого смысла, и карета с багровым от злости Корфом на козлах затарахтела по Якиманке. Проезжая мимо строящегося здания Голутвинской мануфактуры, барон наклонился к сидящей в карете Ольге:
– Мадемуазель Ольга, вы не против, если мы ненадолго остановимся? Есть у меня презанятнейшая мысль. Но сперва надо кое-что обсудить, и желательно… – барон сделал нарочитую паузу, – без нервических барышень. Вы уж подождите нас в карете, хорошо? – И глумливо улыбнулся в ответ на яростное шипение, раздавшееся из экипажа.
Ольга тряслась в пролетке, возвращаясь к разгромленному флигелю, – на прощанье барон велел ей позаботиться о Яше с Николкой. Справиться со строптивой девицей оказалось нелегко – особенно после того как Корф отказался обсуждать при ней дальнейшие планы. А уж услыхав о том, что ей предлагается вернуться на Воробьевы, Ольга немедленно возмутилась, наговорила дерзостей и под конец заявила, чтобы барон и думать забыл о чем-то подобном. Но неожиданно согласилась и потребовала найти извозчика. Никонову оставалось лишь гадать, что за мысль пришла ей в голову, – ясно же было, что Ольга стала сговорчивой не просто так. Но с этим можно было и повременить – имелись дела и поважнее.
Вот что придумал барон. Они ведь собирались ехать в психиатрическую клинику, где удерживают Евсеина, так? «Вот и поехали – предложил Корф, – доведем это дело до конца!» Может, Ван дер Стрейкер и бережет пленника пуще глаза, но сейчас-то несчастный доцент наверняка остался без присмотра! Громилы разорваны бомбой, студент, совершивший это нехорошее дело, в бегах, другие его помощники никак не могут знать о том, что произошло на Воробьевых. Удобнейший момент! Разве что доцента охраняет сам Ван дер Стрейкер, – но уж встрече с ним и беседе Корф с Никоновым будут только рады. Правда, сам Стрейкер вряд ли разделит их энтузиазм, но тут уж, как говорится, каждому свое.
А Ольга тем временем наскоро просматривала видео, заснятое во время погони. Она и сама не сразу поняла, что подтолкнуло ее вместо револьвера достать смартфон и крупным планом снимать бомбиста в пролетке. В отличие от барона и Никонова, Ольга его отлично рассмотрела. Это, вне всяких сомнений, был студент – видны были молоточки Технического училища в петлицах форменного сюртука. Девушка усмехнулась – парень на этот раз даже переодеться не удосужился!
Геннадий, строя планы на будущее, возлагал большие надежды на студенческие кружки и народовольцев. Их организация была в основном разгромлена царской охранкой: кто попал на каторгу, кто – в эмиграции; иные взялись за ум и бросили революционные игрища. Поиск нужных людей представлялся задачей крайне непростой; Геннадий собирался разыскивать их по архивным документам – явки, места жительства, знакомые, маршруты поездок, – все это имелось, конечно, в богатейшем материале, собранном историками революции за годы Советской власти. Были сведения и о квартирах, где собирались студенческие кружки, о заведениях, которые посещали молодые бунтари… Однако данные эти были не вполне надежны; трудно оценить, кто из авторов писал на основе архивных документов, а кто повторял чьи-то домыслы, а то и вовсе занимался сочинительством.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
