Все, что придумывал и создавал Мартин, было простым и удобным и придавало уверенности в себе. Это была самая красивая и лучшая одежда из всего, что мне приходилось носить. Она была частью моего вооружения, моей броней, в то время как я тряслась при мысли о рекламном туре в Объединенное Королевство.
Моя поездка в Лондон совпала со сложным периодом для «Кеа». Война в Косово становилась неуправляемой, и через границы с Албанией и Македонией хлынули потоки беженцев. НАТО вмешалось в конфликт в попытке навести порядок и стало наносить бомбовые удары по Белграду. Вдобавок в Сербии были арестованы трое из работников «Кеа»: Питер Уоллес, Бранко Йелен и Стив Пратт. Президент Слободан Милошевич обвинил их в шпионаже и взял под стражу.
Я договорилась с Чарльзом Тэппом об интервью, посвященном работе «Кеа» в Косово, и надеялась собрать средства на ее деятельность во время рекламного тура в поддержку своей книги. Мне хотелось соединить прошлую жизнь с настоящей.
Следующие четырнадцать дней в Лондоне прошли в суматохе: конференция Европейского Союза, интервью, странные коктейль-вечеринки и несметное количество автографов на книгах. От лица Косово я обратилась за помощью к Объединенному Королевству и пользовалась всеми предоставлявшимися мне возможностями в прямом эфире, чтобы призвать людей пожертвовать средства в централизованный фонд, обеспечивающий деятельность Красного Креста, «Оксфам», «Спасите детей», «Кеа» и других организаций.
Все происходило в водовороте, изобиловавшем несовпадениями. Поездка на поезде в Эдинбург для общения с прессой, авиарейс в Дублин для участия в ток-шоу, начало рабочего дня в пять утра, высадка из такси перед головным офисом радиостанции «Би-би-си», где в лишенном окон бункере я дала одно за другим двадцать интервью. Выйдя наружу и щурясь, как крот на свету, я помнила только, что точно говорила о кризисе в Косово и сумела перевести несколько личных вопросов в более важное для мировых событий русло.
А еще было очень сложное интервью Тиму Себастиану для международной программы «Би-би-си» «Трудный разговор». От волнения меня выворачивало наизнанку. Я понимала, что, как и сам мистер Себастиан напомнил мне прямо перед включением камер, что Аддин и Шахира могли увидеть или услышать это интервью. «Трудный разговор» транслировали по всему миру, передавая один и тот же эпизод бесчисленное количество раз за день. Поэтому я старалась отвечать на серьезные вопросы мистера Себастиана, представляя, что сейчас мои дети смотрят на меня, видя впервые за много лет. Сердце, не в силах справиться с волнением и надеждой, выскакивало из груди.
Я испытывала целую гамму чувств, входя в палату лордов и следуя за одетым в штатское служащим к огромному кожаному креслу, усевшись в которое немедленно ощутила себя лилипутом в стране Гулливера. Баронесса Скотленд, королевский адвокат, с которой я познакомилась во время конференции о Гаагской конвенции среди стран ЕС, быстро провела меня по зданию, затем мы отправились в бар, где подавали отвратительные сэндвичи и очень хорошую водку. Патриция была первой чернокожей женщиной, ставшей королевским адвокатом и пожизненным пэром в Британии, настоящим первопроходцем. Сейчас она генеральный прокурор Англии и Уэльса в правительстве Тони Блэра. Там, в священных залах палаты лордов, я сидела вместе с двумя пэрами, один из которых был Вахидом Али, кому я была представлена недавно, и думала о своей бабушке.
Бабулю вовсе не приводил в трепет титул моего первого мужа. Для нее царская кровь могла течь только в жилах уроженца Британии или другой части Европы. Да, кто, как не бабушка, сможет опустить вас с небес на землю.
Самой большой радостью в тот день для меня стала возможность встретиться с Шакирой Кейн, с которой я познакомилась в Лос-Анджелесе. Эта потрясающе умная женщина была не просто женой известного человека. Шакира пригласила меня на ужин в ресторан «Харбор» в Челси, принадлежавший ей и ее мужу, актеру сэру Майклу Кейну. Я провела прекрасный вечер за хорошей беседой, утопая в удивительном гостеприимстве, составляющем разительный контраст с предыдущими двумя неделями непрерывной дуэли со средствами массовой информации. Ужин прошел в приятной компании и расслабленной атмосфере. Я попросила подругу, Салах Брахими, составить мне компанию, поэтому за столом развернулись интересные дискуссии.
Короткая встреча за ланчем в середине дня с управляющим директором британского «Полароида» выходила за рамки моих планов, но у меня появились кое-какие идеи о способе оказания помощи Косово, и он с готовностью откликнулся на мое предложение его обсудить.
Мы сидели в кафе «Орсино» на Ковент-Гарден и за столом, заставленным изысканными блюдами, обсуждали удручающее положение лагерей беженцев. Я рассказала о том, что маленькие дети зачастую не способны назвать свои имена и имена родителей, что осложняет воссоединение их с семьей или с теми людьми, кто небезразличен к их судьбе. Фотографирование детей могло бы значительно облегчить решение этой задачи. Но в лагерях не было электричества, поэтому проявить пленки и напечатать снимки на месте просто не представлялось возможным. «Полароид» согласился пожертвовать сто фотоаппаратов и тысячи упаковок расходных материалов, чтобы тем самым помочь Красному Кресту и другим организациям в объединении семей, разлученных войной. Последующие несколько недель я часто вспоминала этот ланч с благодарностью.
Глава 19
Бонд, ботинки и бастарды
Ощутив тяжесть от руки, опирающейся на спинку моего кресла, я обернулась.
«Роджер Мур», – прозвучал хрипловатый гортанный голос. Эти интонации были знакомы всему, без преувеличения, миру. Я моргнула, увидев, что он тянет руку для рукопожатия. В голове пронеслась шальная мысль: «Мур, Роджер Мур», в подражание незабвенному Джеймсу Бонду. Мне пришлось приложить все усилия, чтобы перевести внимание на щегольски одетого, поблескивающего стеклами очков джентльмена, возвышавшегося надо мной.
Он сказал, что недавно видел меня на канале «Би-би-си» и был знаком с моей историей и работой.
Мы летели из Цюриха в Скопье, столицу Македонии и командный пост, в котором концентрировалось управление большей частью гуманитарной помощи во время этой войны. Роджер с женой, шведкой Кристиной «Кики» Толстрап, направлялись в Скопье в качестве послов доброй воли от ЮНИСЕФ.
Роджер спросил у меня разрешения кое-кого мне представить. Я отдавала себе отчет в том, что выгляжу не лучшим образом, во всяком случае не так, как следовало бы девушке Бонда. Огромная футболка с надписью «Кеа» была заправлена в черные грубые слаксы, удерживавшиеся на талии благодаря поясу, а огромные бельгийские военные ботинки занимали почти все пространство под моим креслом. Но в тот момент было уже поздно думать о внешнем виде. Пару минут спустя Роджер вернулся вместе с улыбающимся черноволосым мужчиной, который оказался Тони Поповски, министром окружающей среды и градостроения Республики Македония.
«Ваше превосходительство, позвольте представить специального посла „Кеа Интернейшнл“, бывшую принцессу Ясмин, – произнес Роджер со знакомыми кинематографическими интонациями. – Она предпочитает представляться как Жаклин Паскарль», – добавил он уже почти шепотом.
