— Это не я, это ваш овощной магнат пошел-таки деньги воровать, а я его случайно с Розой перепутала, — испуганно глядя на мать, оправдывалась Сима.
— Да, да, деньги воровал, а я, заметьте, поймал его и остановил, — радостно подхватил Иван Аркадьевич. — Я за Василием с вечера следил, я знал, что так и будет! Слава богу, вовремя успел! Ведь это редкий мерзавец. Это он, Василий, убил Люсеньку. Знаете, четыре года назад я случайно увидел, как он ткнул Люсю Володину через забор шампуром в спину, сразу никому не сказал — испугался, а этот негодяй мне потом каждое лето угрожал. Что я пережил, вы себе представить не можете…
Галка пнула лежащего на земле Василька мыском домашнего тапочка, в которых торопясь выскочила на улицу, и сурово спросила:
— Ты за что Люську убил?
Василек лишь презрительно сплюнул разбитыми губами и отвечать не стал.
Зато вместо него ситуацию снова прояснил возбужденный до крайности Иван Аркадьевич.
— А я вам скажу, за что… — подпрыгнул он на месте, всплеснув руками.
— Ваня, ты только не волнуйся! — снова крикнула из окна Виолетта Петровна.
— Ах оставьте, Виолетта Петровна, — отмахнулся дед, сверкая глазами. — Василек подбивал Сережу Володина деньги в его бизнес вложить. Сначала Василий хотел корову купить, потом — арендовать картофельное поле и засеять его картошкой, а последний его проект был мусороперерабатывающий цех на свалке организовать. И даже вроде бы с Людмилиным мужем они обо всем договорились, Сережа машину свою продал, а когда вот этот гад пришел к Володиным за деньгами, Людмила его возьми и выпроводи. Сказала, мол, сам не знаешь, на что тебе денег надо, а значит, все пропьешь. В общем, не дали они ему ни копейки, а решили добавить небольшую сумму и новую машину купить. Это Люся мужа отговорила, а Сережа бы дал, добрая душа…
Задержанный завозился на траве и, повернув к деду лицо, со злобным смешком прохрипел:
— Я ей тогда еще, стерве, говорил — кровавыми слезами умоешься, тварь…
Иван Аркадьевич трусливо отпрыгнул назад и, косясь на скрученного Василька, снова зачастил:
— Вот видите, какой это изверг рода человеческого… От такого чего хочешь ожидать можно… Столько лет я жил в страхе… Боялся ведь я его больше всего на свете. И надо же, такое ужасное совпадение! Когда Гриша миллионера похищенного привез, этот негодяй как раз гужевался в пустом доме Володиных. Деньги Сережины за проданную машину искал. И надо было этому Гадованюку укрыться в погребе Володиных… Мы попали к злодею в лапы! Вы не поверите, но он нас шантажировал! Бродил по дому в халате Людмилы с черным чулком на физиономии и делал вид, что сторожит пленника. А то бы мы без него не справились… Хотел половину денег Гадованюка себе заграбастать, а когда дотошный Кузьмич нашел паспорт, который наш миллионер обронил, прирезал Кузьмича, не поморщился. Так что давайте запрем преступника в сарае, а утром доставим к участковому.
— Надо же, какая у вас тут жизнь интересная, — завистливо протянул Эдуард, облокотившись на перила террасы Галкиного дома.
Вдруг Сима, продолжавшая сидеть на корточках и слушать откровения меломана, охнула, с трудом поднялась и, придерживаясь за забор, доковыляла до машины Славика.
— Вадь, посмотри, что там с Симой? — заметив состояние беременной соседки, крикнула из окна я.
— Галь, посмотри, что с Симой? — тут же переадресовал просьбу любимый, прикуривая новую сигарету.
Галина оставила Василька в покое, а сама побежала к начавшей сползать по забору жене Макса.
Мадам Финкель сорвалась с места и тоже устремилась к дочери. Роза торопливо пошла за матерью, но направление взяла не к беременной сестре, а к Васильку.
— Что ж ты, подлец, меня в заблуждение ввел? — истерично закричала девушка, замахиваясь на свою недавнюю любовь. — Тоже мне — прынц с помойки выискался! Овощной король… Проходимец, вот кто ты!
— И не говори. Роза, жулик и есть… — рассеянно поддакнула мадам Финкель, помогая Симе подняться на ноги. — Мне таки кажется, что Симе снова что-то там колет в желудке. Делать нечего, везите нас опять в эту вашу санчасть.
Пока Янка и Дина охали да ахали над рассказом Ивана Аркадьевича, который продолжал хорохориться, живописуя свой героизм, Михаил крепко затянул колготочные узлы на руках нашего пленника и довольно бесцеремонно загнал Василька Со Свалки в сарай, после чего запер дверь на ржавый висячий замок. Славик и Галина тем временем усаживали Симу и ее матушку во вместительный «УАЗ Патриот».
— Розочка, на что тебе тот шаромыжник? — видя злые слезы на глазах младшей дочери, прокричала из салона машины мадам Финкель. — Ты только посмотри на него, какой с него махнат? Так, мелкий жулик. Даже не бандит. Я бы поняла, как да. Таки нет…
И, понизив голос, добавила:
— Я советовала бы тебе присмотреться к Эдуарду. Только это утром, а сейчас иди в дом, ложись спать.
— И без ваших советов обойдусь, — сердито сказала девушка на выданье. — Может, мне тот, что с машиной, больше понравился? Может, я всю жизнь на бордовом авто мечтала ездить?
И Роза, нервно запахнув халат на пышной груди, с достоинством развернулась и двинулась по проспекту Финкелей в обратную от «УАЗа» сторону. Я выскочила из дома, куда бегала за бумагами, быстренько открыла заднюю дверь автомобиля и еле успела сунуть Симе в руки ее паспорт и обменную карту. На всякий случай, может, пригодится…
* * *
Под утро Славик вернулся из Заволжска один, оставив Симу и ее матушку в больнице. Он проверил замки на сарае и, успокоенный, лег спать. А утром весь «Шанхай» ждало новое потрясение. Как только Галкин зять, как следует выспавшись, отпер дверь сарая, собираясь доставить задержанного в отделение милиции, на него выпрыгнул Василек, сшиб парня с ног и ярко-розовой кометой с невероятной скоростью понесся в сторону шоссе.
— Лови его, мужики! — поднимаясь с земли, закричал Славик.
Но куда там! Хоть и со связанными за спиной руками, убийца бежал так, что только пятки сверкали.
До обеда только и разговоров было, что о дерзком побеге Василька. Сначала в отделении милиции с участковым Перепелкиным об этом два часа беседовали, рассказывая про давнишнее убийство Людмилы Володиной и объясняя нынешнюю внезапную смерть Валентина Кузьмича лютым нравом злодея Василька. Ивана же Аркадьевича мы выгораживали как могли. И, что удивительно, сержант Перепелкин был к нему неожиданно лоялен. Он смотрел на старика мечтательным взглядом затуманенных глаз и только повторял: «Ах, как нехорошо… Ах, как несознательно с вашей стороны…». И знай себе поглядывал в окно.
Когда вернулись в дачный поселок, тоже продолжали говорить про вероломство нашего бывшего сторожа. Розочки с нами не было — она осталась у райотдела милиции домывать машину Перепелкина. Сестра Симы, уж не знаю зачем, отправилась к участковому вместе с нами. Ее черное в обтяжку платье с глубоким декольте было вызывающе роскошно и предназначалось явно для самых что ни на есть торжественных случаев вроде респектабельных похорон или похода в театр. Однако, заметив во дворе ОВД сержанта, неумело размазывающего грязь по вишневым поцарапанным бокам «девятки», девица не выдержала и, не дожидаясь окончательной остановки автомобиля, выскочила из «УАЗа» и побежала к участковому.
