Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
— Тьфу, свинья. Тук, угомони его… только пока не до смерти… — Я отошел в сторону и отвернулся.
Раздался звук сильного удара, затем еще один. Симон взвизгнул и затих. Трясущийся крупной дрожью, с подбитым глазом и расквашенным носом, послушник представлял собой совсем печальное зрелище, а в довершение ко всему он еще и умудрился обмочиться. Мерзость… тварь, слабоват оказался на расправу. Ну ничего, мы еще даже не начинали…
— Ва… в-ваша мил-л-лость… Не надо!.. Христом Богом молю, не н-надо… — Симон зарыдал, пуская сопли и слюни.
— Ответь мне на один вопрос, сволочь. Зачем?
— Н-не знаю… Бес попутал…
— Как ты меня узнал, сволочь?..
— Видел раньше с вашим батюшкой… и разговор ваш с приором тоже подслуша-а-ал… Не губите, ваша милость…
— Кому доносил?
— Не-э-э… Н-не знаю… Добежал до лагеря и потребовал у часовых отвести к главным… Привели в палатку, там было много людей… Потом в другой палатке еще один кабальеро… Его все называли Гийомом и бароном… Допросил меня и выдал награду… Обманул, сволочь… Дал всего три золотых франка… Остальное обещал потом, но солдаты вытолкали меня взашей…
— Опиши мне этого барона, — потребовал я.
Скорее всего, это был де Монфокон, которого я знал только по голосу. Барон умудрился сбежать, так и не показав лицо.
Кольнул Симона кинжалом.
— Описывай барона, скотина. Приметы, одежду… Всё.
— Высокий, как вы… Очень смуглый… Глаза как у змеи холодные и под правым старый шра-а-ам… — Симон, недоговорив, опять зарыдал.
— Клянусь апостолом Павлом, я выпущу тебе кишки… — Тук со всей силы двинул послушника эфесом палаша по голове. — Отвечай на вопросы его милости…
— В корацину… В корацину, крытую алым бархатом, был одет… Лицо худое, губы тонкие…
— Цвет волос?
— Черные… черные… до плеч, ваше сиятельство…
— Все, закрой рот…
Я отошел и позвал к себе Тука.
— Мне от него больше ничего не надо. Твои предложения?
— Повесить сволочь! — решительно заявил шотландец. — Только дозвольте, я над ним немного поработаю.
— Пытать? — Немного поколебался: слишком заманчиво было посмотреть на муки урода, и все-таки я отказался. — Не надо, дружище. Мы не палачи. Тащи веревку…
В очень многих прочитанных мною книгах герои, свершив справедливую месть, долго разглагольствовали на тему того, что отмщение все же не принесло им полного удовлетворения… А мне принесло! Абсолютное и полное удовлетворение!
Когда предатель задергался на веревке, на душе стало очень спокойно и даже радостно. И нечему удивляться, вся моя псевдоцивилизованность испарилась еще в первый день пребывания в этой эпохе, и я не могу сказать, что особо сожалею о ней. Мне все нравится…
С настроением позавтракали и отправились в путь. Спустя несколько часов показался донжон замка Бюзе.
Приехали.
Замок стоял на высоком холме, немного в стороне от одноименного поселения. Старинный, еще норманнской постройки, он смотрелся величественно и красиво на фоне неба и подавлял своей мощью окружающую местность.
До него оставалась еще почти лига, но мы уже свернули с дороги в лесок. Согласно моему плану, вместо бастарда д’Арманьяка дальше продолжал путь святой отец Фома. Фра Фома из ордена доминиканцев.
Мул, случайно нами приобретенный, оказался кстати, и я, переодевшись в облачение доминиканца, еще раз обговорил с Туком план действий, взгромоздился в седло и двинулся в путь.
Сняв доспехи и оставив оружие, почувствовал себя голым как младенец, не удержался и все-таки прицепил под рясу мизерикорд. Больше для собственного успокоения. Если меня раскроют, не поможет и целый арсенал. Останется только вежливо поздороваться с палачом… и попрощаться.
План был достаточно простым. Тук оставался с лошадьми в лесу, а я проникал в замок, благо повод был достаточно законным. А дальше… дальше только могу догадываться. Разведаю обстановку, посчитаю охрану… Нет, даже не буду гадать. Все по обстановке… Экспромтом.
Мул размеренно потрусил по дороге, а я, натянув капюшон поглубже, принялся изучать окрестности.
Страха не было. Вообще. Почему, сам не знаю. Не хочу даже задумываться над этим. После переноса я очень изменился… Даже не так. Попробую сформулировать по-другому. Я очень сильно вжился в свой новый образ. До такой степени, что остаточная эмоциональная связь с прежним обитателем нового тела практически меня в него и превратила. Да, я мыслил как Александр Лемешев, но уже был бастардом д’Арманьяком. Пусть так… жаловаться не собираюсь, да и некому. Еще раз повторюсь — меня все устраивает.
По дороге прошли несколько крестьян, как будто сошедших с картин средневековых художников, несущие на спинах вязанки хвороста. Встретилась довольно симпатичная девушка, погонявшая осла с притороченными корзинами. Все они низко мне кланялись, а я важно их благословлял. Из образа вроде не выпячивался, крестьяне на первый взгляд воспринимали благословения как положено. Девушка даже руку поцеловала. Эх, разложить бы ее прямо на травке и принять обстоятельно, по расширенной программе исповедь… Да нет времени… Ничего. В первом же борделе наверстаю.
Ничего трудного. Подумаешь, святой отец Фома… Надо будет — самого папу римского сыграю. Есть, правда, одно достаточно серьезное несоответствие образу. Тонзура. Выбривать ее я наотрез отказался, рассчитывая спрятать шевелюру под капюшоном. Не будут же меня обыскивать и раздевать… Кроме того, Тук пояснил, что это достаточно обычное явление — отсутствие рукотворной лысины у монасей. Должно прокатить…
Жанна де Фуа, я еду за тобой…
Еще раз прислушался к себе — и вдруг, как по мановению волшебной палочки, окружающий пейзаж сменился фруктовым садом… Что за хрень…
Вцепился в луку седла от неожиданности… а оказалось, что я сжимаю подлокотник резного кресла. В недоумении посмотрел вокруг и обнаружил, что нахожусь в цветущем фруктовом саду и сижу в кресле напротив очаровательной девушки со светло-русыми, дивно красивого золотистого оттенка волосами. В кремовом, расшитом жемчугом платье, затянутом золотистым пояском под самой грудью. Треугольный вырез был задрапирован прозрачной тканью, не столько скрывавшей, сколько подчеркивающей очаровательную выемку на груди.
— Магда, я не вижу Фике. Эта несносная собачонка опять куда-то запропастилась. Найди ее, она где-то в саду, — обращалась девушка к пышнотелой женщине в глухом черном платье.
Дождалась, пока женщина с поклоном удалится, и повернула ко мне свою красивую головку.
— Жан, вы необычно молчаливы сегодня. Я требую, чтобы вы начали улыбаться.
— Ваше желание, контесс, для меня закон, — склонил я голову в поклоне.
Каким-то странным образом я говорил и одновременно наблюдал за сценой со стороны. К примеру, видел, что маленькая левретка, которую якобы ищет камеристка Магда, преспокойненько сидит позади моего кресла и никуда сбегать не собирается.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
