Что остается? Остается пользоваться слухами. Фундаментальная система социального ориентирования, доступная всем. Она анонимная, то есть не угнетает собственную важность человека, потому что это не кто-то сказал, а все это говорят. Потому что если кто-то это сказал – это уже авторитет, если авторитет, то многим хочется его ниспровергнуть. Если он авторитет, то почему я нет? А слухи – это очень удобная гибкая система, и поэтому, смею вас уверить, и люди, и отдельные организации, безусловно, изучают и используют эту древнюю информационную систему, удовлетворяющую очень важную потребность людей в социальном ориентировании. Как там в Мы? Как ориентироваться, что думать, чему верить, чему не верить?
Перемывание костей
Вторая бесконечная потребность – это потребность в самооценке, желание положительной самооценки. А как получить самооценку: делами? Это не часто и долго. И потом, это же только для того, кто верит экспертам. А кто не верит? Я, например, верю в экспертную оценку профессионалов, а есть люди, которые плевать на нее хотели. Есть люди, которые верят в мнения конкретных людей, а есть люди, которые говорят, что все мнения субъективны. Как же тут быть?
А теперь представьте: эти две постоянно действующие потребности в социальном ориентировании и в самооценке соединяются. И что мы имеем? Мы имеем «перемывание костей».
Когда мы говорим о таком занятии, как обсуждение жизни и характеристик наших знакомых, близких и дальних, мы говорим: «мыть кости» или «перемыть косточки». Может, кто-то из вас об этом никогда не слышал, но мне точно известно, что по крайней мере в двух мужских монастырях – в Новом Афоне и на Кипре – через определенный срок после захоронения монахов прах извлекают из могилы и отмывают кости. И по их состоянию, по определенным признакам этих костей определяют уровень святости монаха и его жизни – это факт. Я не уверен точно, но вполне возможно, что выражение «перемыть кости» возникло именно отсюда.
Огромное количество времени люди с большим азартом и без всякого принуждения, даже если они очень заняты – как они себя декларируют, позиционируют, – все равно они множество минут, часов, дней тратят на обсуждение жизни, поступков, характеров знакомых и малознакомых людей.
Казалось бы, с точки зрения рациональной – совершенно бессмысленная трата времени. И вообще сплетничать – нехорошо. Нехорошо, а что делать, если основной механизм самооценки, наиболее распространенный в массах, – это сравнение? И сколько ни объясняют людям, что сравнение – это тупиковый путь формирования самооценки, потому что он уничтожает твою уникальность (не выявляет ее, а, наоборот, нивелирует тебя), – ничего не меняется. Сколько ни объясняй, что есть существенные признаки, а есть несущественные признаки, – бесполезно, все равно все сравнивают. И не только женщины – принято считать, что женщины особенно этим грешат: у кого какая там часть тела более выразительная. Зря вы думаете, что мужчины этим не грешат: они сравнивают себя с другими по степени мужества, деловитости, порядочности, силы.
Откуда бы взяться бесконечному культу всяческих соревнований? Это официальный повод для сравнения, потому что это действительно древний глубинный механизм самоидентификации: сравни себя с другими и сделай выводы о себе.
Интересны другие не тем, что они другие, а тем, что благодаря им я могу что-то сказать о себе, любимом, узнать о себе, любимом, и что-то сделать со своей самооценкой и самоидентификацией, самоописанием.
Все начинается с детства, в этом участвуют и родители, и другие родственники: ты посмотри на этого или посмотри на эту, а ты, а он, а она, а что ж ты не такой, а вот не будь таким или не будь такой. Фундаментальный механизм.
Можно ли не сплетничать при этом? Можно, конечно, дать себе такой обет: «сплетничать не будем». Но вряд ли вы сможете выполнить обет: «и слушать сплетни не будем».
Я и сам много грешил всяким морализаторством на эту тему, пока однажды не задумался (надо же подумать, что же я ляпаю вслед за другими): что же такое? что этим делается? И понял: человек, не обладающим чем-то загадочным под названием субъект, человек, не обладающий в себе самом для себя бытием, даже игнорировать сознательно сплетни не может. Он может сказать: я игнорирую, меня не интересует, я сам никогда…– но не сможет этого выдержать.
Мне возражали, что, мол, человек, погруженный в процесс самореализации, занятый, деловой, или творчески занятый, ну он-то весь, целиком, в своем. Практика моих наблюдений (может, я плохо наблюдал?) показывает, что и этот человек краем уха прислушивается: а что говорят о нем, а что говорят о тех людях, с которыми он имеет дела.
К чему я это веду? Действительно, к чему я это веду, не является ли это все непонятной пустопорожней болтовней, то есть сплетней? Все равно же приведу туда, куда мне интересно.
Сколько бы мы ни осуждали, ни декларировали моральную, этическую или еще какую-нибудь грань греховности таких вещей, как слухи, сплетни, – все равно, не перемыв костей, степень святости не определить. Меня это поразило – странное совпадение выражения «мыть косточки ближним» и реальная процедура мытья костей через несколько лет после похорон для определения степени святости монаха.
Результативность сплетен
Вот и получается, что мы не можем ориентироваться среди людей, входящих в ближнее окружение, без этих двух систем – информационной системы слухов и механизма приведения в согласованный вид оценок по поводу других людей под названием «сплетни».
Ведь что происходит в результате сплетен? Мы расходимся, глубоко довольные друг другом, если наши оценки совпали. Мы расходимся, недовольные друг другом, если наши оценки не совпали. Если я считаю, что Марья Ивановна замечательная женщина, а ты считаешь, что Марья Ивановна злостная нарушительница всех норм и правил приличия, то, естественно, мы останемся недовольны друг другом. И каждый пойдет в другую компанию и там будет искать согласия тем же путем, путем перемывания косточек Марьи Ивановны. Что касается слухов, то о них сказано во многих классических произведениях: «Ах боже мой, что станет говорить княгиня Марья Алексевна?»
А как нам узнать, что о нас говорят у нас за спиной? Ну, если не лично о нас, то о таких, как мы. Мы же знаем, что за спиной о нас говорят, а если о нас ничего не говорят, то тогда мы вообще как бы не существуем.
Я помню эти времена: 60-е, 70-е, 80-е, любой уважающий себя интеллигентный человек радостно сообщал, что его телефоны прослушиваются, что он стоит на учете. И никто не спрашивал доказательств. Доказательства никому не были нужны, это была визитная карточка – ритуал. А если нет, то тогда он подозрительный, не совсем наш. В определенной части социума это было очень важно, я уж не говорю о психически больных, с манией преследования. Я говорю о нормальных людях, которые и сами-то в это не очень верят, если копнуть, так принято – как сейчас в шоу-бизнесе принято слыть, ну, если не совсем геем или лесбиянкой, то хотя бы бисексуалом. Если ты просто натурал, то это уже нехорошо. Почему? Никто не знает, ну, так повернулось.
