Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Более того, летом 1946 года секретарь ЦК Кузнецов содействует переводу Кубаткина (тот отказывался) в Москву на пост начальника Первого главного управления МГБ СССР (внешняя разведка). Но скорее всего, что он был переведен для того, чтобы беспрепятственно велось дело «Скорпионы». Кубаткин — фигура заметная, лично участвовал в ликвидации оппозиционеров (Карла Радека), в начале войны руководил Управлением НКГБ по Москве и Московской области, в августе 1941 года был назначен начальником Управления госбезопасности по Ленинградской области, которое возглавлял до конца войны. Его преемником стал Дмитрий Гаврилович Родионов, занимавший до этого пост заместителя начальника Второго управления МГБ СССР (контрразведка).
С его приходом события приобретают неожиданный поворот. Не случайно уже 19 ноября 1949 года Кубаткин снят с занимаемой должности в Москве и ненадолго назначен начальником Горьковского управления МГБ, затем по постановлению Политбюро (!) уволен из органов МГБ и назначен заместителем председателя Саратовского облисполкома.
«За три года пребывания в Ленинграде Родионов направил около трехсот конфиденциальных спецсообщений министру госбезопасности B. C. Абакумову и, часто бывая в Москве, докладывал лично Сталину „обо всем происходящем в Ленинграде“, в том числе и о связях партийно-советских руководителей Капустина, Попкова, Кузнецова и других с коррумпированными чиновниками. Его информация свидетельствовала, что местное руководство встало на путь очковтирательства и полностью игнорирует оперативную информацию органов госбезопасности о положении дел в городе, связанную с перебоями в снабжении населения продовольствием и промтоварами, о фактах превышения отдельными чиновниками своих служебных полномочий. По его представлению только за 1946 год из органов милиции было уволено 1775 человек. Дело было самым обширным по числу участников за 1930–1940-е годы. Оно явилось для Москвы показателем истинного положения и установившегося стиля руководства на местах. Одновременно это был сигнал для более тщательного анализа и проверки деятельности руководящих партийных и советских органов в регионе. Энергичное вмешательство организованной преступности в хозяйственно-экономическую сферу, ее сближение с партийно-государственной верхушкой свидетельствовали о слабости руководства, некомпетентности и постоянном очковтирательстве, которое становилось нормой жизни партийного и советского бюрократического аппарата».
Случаев обмана и злоупотреблений было выявлено множество. Частично они приведены в исследовании И. В. Говорова. «Так, инструктор Ленинградского горкома ВКП(б) Ведеркин в 1944 г. получил новую квартиру, сфабриковав справку о том, что его прежняя квартира разрушена. В результате он стал владеть двумя квартирами (2 и 4 комнаты). Семье же, которой ранее принадлежала полученная Ведеркиным квартира (вдове фронтовика, ее больной матери и ребенку), была предоставлена по возвращении из эвакуации замена — комната в коммуналке (бывшая кухня). Начальник сектора капитального строительства Ленплана (и секретарь партийной организации) А. Дунаева в 1945–1947 гг. построила в поселке Парголово дачу на участке в 3400 кв. метров. Строительные материалы она получила в государственных учреждениях как индивидуальный застройщик, не имеющий жилья (и это несмотря на имеющуюся трехкомнатную квартиру на Суворовском проспекте). Доставка стройматериалов осуществлялась на автомобилях автопарка, директором которого являлся ее муж Зингер. Такие же комбинации для постройки собственных дач провернули помощники заместителей председателя исполнительного комитета Ленинградского городского совета Колчин и Комаров. Начальник группы контроля при председателе Ленгорисполкома С. Михайлов (он же секретарь парторганизации исполкома) в 1948 г. незаконно получил квартиру, четырежды „как нуждающийся гражданин“ получал пособия и т. д.
Возникло принципиально новоеявление — многие предприятия торговли, снабжения и производства товаров широкого потребления превращались в своеобразные теневые коррупционные системы, которые, формально оставаясь государственными и общественными учреждениями, фактически служили удовлетворению частных интересов их руководителей и сотрудников. Условием беспрепятственной работы теневых систем было наличие „покровителей“ как в руководящих хозяйственных органах, так и партиино-советском аппарате. Подобные „покровители“ позволяли решать сразу нескольких задач: беспрепятственное снабжение дефицитным сырьем и товарами, защита от пристального внимания контролирующих и правоохранительных органов и возможность расправиться с жалобщиками и собственными строптивыми подчиненными.
Советские и партийные чиновники могли попасть под суд по коррупционным обвинениям только в случаях, когда их действия становились широко известны, или они становились жертвой очередной политической кампании. Так, в изученных архивных материалах за 1945–1948 гг. автору удалось выявить лишь один случай привлечения к уголовной ответственности представителя советской номенклатуры. Председатель райисполкома Райволовского района Слободкин наладил „бизнес“ по продаже домов, оставшихся от выселенных с этой территории финнов и предназначенных для заселения переселенцев на Карельский перешеек. За определенные комиссионные он составлял акт о том, что дом полностью разрушен. После чего дом разбирался, покупался будущим домовладельцем как дрова и вывозился к месту жительства, где вновь собирался. Только с февраля по август 1946 г. Слободкин провернул более 50 подобных махинаций. Правоохранительные органы неоднократно сообщали руководству области о незаконных действиях Слободкина, однако реакция обкома и облисполкома ограничилась проведением с проштрафившимся подчиненным воспитательной беседы. Лишь только после того, как в „Ленинградской правде“ 18 октября 1946 г. появилась заметка „Хищник и его покровители“ о значительных злоупотреблениях в Райволовском районе, областные власти пошли на более решительные меры. Слободкин и его „правая рука“, секретарь райисполкома Гричунко, лишились должностей, и материал на них был передан в прокуратуру. Секретарь райкома, который также был причастен к махинациям, отделался взысканием по партийной линии.
Гораздо более массовый характер привлечения номенклатурных работников к ответственности по обвинению в должностных нарушениях Ленинграда и области приобрели в 1949–1950 гг. после начала знаменитого „ленинградского дела“. Так, решением только одного из бюро горкома ВКП(б) в августе 1949 г. „за злоупотребление служебным положением“ были сняты с работы и исключены из партии 15 руководящих работников Ленгорисполкома. По обвинению в разбазаривании государственных средств и самоснабжении были осуждены практически все секретари райкомов и председатели райисполкомов Ленинграда…» (Говоров И. В. Коррупция в условиях послевоенного сталинизма (на материалах Ленинграда и Ленинградской области. Новейшая история России / Modern history of Russia. 2011. № 1 http://history.spbu. ru/userfiles/Govorov_01.pdf)
Теперь «Ленинградское дело» получило окончательное, «расстрельное», оформление — подтасовка на голосовании, коррупция, присвоение себе больших прав в потреблении, самоуправство в решении общесоюзных экономических проблем, попытка расколоть государство по национальному признаку. И, конечно, не будем забывать крайне напряженную международную обстановку и ведущиеся против СССР тайные спецоперации.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
