Меган открыла дверь, и он прошел следом. Сбросив босоножки, она сняла шаль и, сложив ее, повесила на спинку кресла. Затем обернулась. Натан стоял и смотрел на нее.
— Что ты сейчас намерен делать? Зарычать?
Натан даже не улыбнулся. Он сбросил пиджак на кресло, где уже лежала ее шаль, и ослабил узел галстука. Меган провела рукой по волосам.
— Я не знаю, что еще тебе сказать, Натан.
Она повернулась и пошла из маленькой прихожей в гостиную. Он двинулся следом. Неслышно и легко, по-кошачьи. Меган очень хорошо знала эту его походку. Она спиной чувствовала его жар. У нее кружилась голова. Словно слепая, она ударилась о край дивана и обернулась, чтобы сесть.
Натан взял ее за плечи. Нежно. Но от легкого прикосновения его пальцев ее всегда бросало в дрожь. Меган вздрогнула и покачнулась.
— Как это понимать? — тонким и слабым голосом спросила она. — Что ты задумал, Натан? Для чего ты тут? После того, как ты ясно дал понять, что тебе нет ни малейшего дела…
Пальцы его сильнее сжали ее плечи, и в глазах появилось выражение крайнего недоумения.
— Нет ни малейшего дела? О чем ты, Меган? Разве ты не видишь, что я влюблен в тебя до безумия и…
— Ты… Что ты сказал?
— Черт, Меган! Когда мужчина любит женщину так сильно, что предпочел бы оставить ее, чтобы только не ломать ей…
— Когда… Что ты сказал, Натан? Повтори!
Сердце ее бешено забилось, голова закружилась, пульс участился. Она не смела более мечтать о том, что услышит от него эти слова. Дважды.
Его пальцы впились ей в плечи, грозя разорвать шелк. Но ей не было больно. Она испытывала боль только от сочувствия к его неумению открывать душу. Она видела, с каким скрипом поддавалась эта потайная дверь. Еще бы, сколько лет ее никто не открывал! Но она поможет ему. Она сделает для него то, что он однажды сделал для нее.
Он обхватил ее лицо ладонями. Его глаза молили о понимании.
— Я совершил столько ошибок, дорогая моя, и я не хочу совершить еще одну. Только не сейчас. Не с тобой… Ну не смотри ты на меня так!
Она опустилась на диван и, взяв его за руки, усадила рядом с собой.
— Натан, Сет немного приоткрыл мне тайну твоей жизни. Он рассказал мне о Саре и о том, что ты всегда думал, будто она была бы счастливее в другом месте.
Меган решила не упоминать об отце Натана. Когда-нибудь она заведет разговор и об этом. Но всему свое время. Сейчас она должна дать ему понять, что для счастья ей нужна только его любовь, а остальное приложится.
— Тебе не приходило в голову, что, выходя за тебя, Сара была несчастна, и счастливой ее делала лишь ваша любовь?
Она заглядывала ему в глаза, чтобы понять, верно ли он воспринимает ее слова.
— Счастье — это быть с тем, кого любишь. И не важно, где живет объект твоей любви — в тайге или в пустыне. Ты хорошо это знаешь.
Он смотрел на Меган так долго и пристально, что эти мгновения показались ей вечностью. Она медленно подняла руку и провела ладонью по его щеке, затем коснулась шеи, опустила ему на плечо.
— Меган, ты счастлива здесь, в Манхэттене?
— Я старалась быть счастливой.
Ее рука скользнула ему на грудь, чтобы почувствовать, как бьется сердце под ладонью. Он взял ее руку в свою, отвел в сторону, прижал к дивану, наклоняясь все ближе: еще чуть-чуть — и накроет ее собой.
— Ты счастлива? — тихо спросил он во второй раз.
Ее губы дрожали, глаза заволокли слезы:
— Я была счастлива в Фармвилле.
— Зачем же ты уехала? Может, я отталкивал тебя, Меган, но не гнал прочь.
— Любить тогда было внове для меня. Новое пугает. — Меган изо всех сил старалась придать голосу твердость. — Я о той любви, что испытала к тебе. — Она улыбнулась и, отвечая на немой вопрос в его глазах, сказала: — Это чувство сродни торнадо. И я оказалась в самом центре этого вихря. Я знала: чтобы выжить, надо бежать.
Натан нахмурился, и поперек его лба пролегла скорбная складка.
— Я подозревала, что ты любишь меня по-своему, но этого мне было мало.
В его глазах сомнение сменилось надеждой, неуверенность — осторожной радостью, потом мелькнуло что-то еще, чему трудно найти определение…
— Мне нужен был… весь ты, целиком, — произнесла она срывающимся голосом.
— Ты начала тут новую жизнь.
Она дотронулась до его губ кончиком пальца. Скоро она коснется их своими губами, языком…
— Сегодня, Натан, я заявила об уходе с работы. Бросила все. Вот о чем говорил Следж в ресторане.
Глаза его расширились, дыхание участилось.
— Не хочу хвастаться, но я неплохой работник. Следж не хочет меня упускать. Я приношу фирме деньги.
Она наклонилась, чтобы чмокнуть его в нос, и почувствовала, что изнемогает от желания, когда он сжал ее бедро.
— Но я устала отгонять от себя таких, как Клайв Кесслер и ему подобные… и я устала от города. Я хочу поехать… домой.
Натан со стоном заключил ее в объятия. Их слезы смешались.
— Я столько всего должен сказать тебе, дорогая! Даже любя тебя так, как я, трудно говорить о вещах, которые касаются других людей. Но я не хочу, чтобы между нами что-то стояло. Не хочу, чтобы все повторилось вновь. Ни за что.
Он обхватил ее лицо ладонями, и его дыхание ласкало ее разгоряченные щеки.
— Я люблю тебя, Меган.
Она с нетерпением подставила губы для поцелуя. Она была в его объятиях и в его сердце тоже. Чтобы остаться там навечно.
Меган прижалась к нему всем телом. Она горела, словно в огне, и никакие покровы не могли помешать ей ощущать его каждой клеточкой. Он касался ее губ, ее лица, обнимал ее за плечи.
— Не здесь, — пробормотала она.
Натан подхватил ее на руки. И стал осыпать поцелуями ее лицо, шею, ямочку у ключицы, где бился пульс.
— Где? — хрипло спросил он.
— Скорее, — шепнула она.
Они торопливо раздели друг друга, потом легли в постель. Опершись на локти, он посмотрел ей в глаза.
— Теперь я понимаю, что без тебя не смог бы уехать.
Меган чувствовала, что если он немедленно не овладеет ею, то она сойдет с ума от желания.
— Молчи, — пробормотала она, — ты слишком много говоришь.
Страсть бросила их в объятия друг друга. Они отдавали и брали, не в силах насытиться. Они любили, как в последний раз. И вот наконец Натан мощно извергся и обессиленно застыл на Меган.
— Обнимай меня, Натан.
— Навеки твой.
Меган еле успевала за Натаном, то и дело посматривая на свою руку, где красовалось кольцо с бриллиантом в два карата. Так трудно было поспевать за ним да еще и обсуждать свадебные планы. Приходилось торопиться. Сет в скором времени уезжал в Кувейт, а Престон и Тутти начинали учебу.
