«Макс Андерсон, широко известный нью-йоркский адвокат, основал фонд для награждения стипендией имени Уильяма и Саманты Андерсон. Фонд будет ежегодно финансировать юридическое образование двух наиболее достойных студентов. Эта стипендия учреждена в честь двух самых дорогих для Макса Андерсона людей — его недавно ушедшего из жизни отца и его жены Саманты — и будет выплачиваться из средств, которые Уильям Андерсон завещал своему сыну».
Когда Саманта дочитала статью до конца, ее глаза наполнились слезами. Несколько минут она сидела неподвижно и бездумно смотрела перед собой. Немного успокоившись, она уточнила дату выхода номера. Прошло уже три недели.
Саманта торопливо схватила телефонную трубку, но, набрав уже половину цифр, бессильно опустила ее. Все еще дрожа, она подошла к окну и выглянула наружу. В голове тут же созрело решение.
Утром следующего дня, это была суббота, она подъезжала к дому на Лонг-Айленде вместе с Энни, нетерпеливо ерзавшей на заднем сиденье.
— Мы опять возвращаемся, мамочка, мы опять возвращаемся!
— Да, мое солнышко. — Саманту душили слезы, когда она открывала заднюю дверцу автомобиля, помогая Энни выбраться из него.
Макса не было видно, но в гараже Саманта заметила его машину. Пока они шли к парадному входу, Энни восторженно подпрыгивала. Им открыла Элен.
— Саманта! — радостно воскликнула она. — И Энни. — Она нагнулась, чтобы поцеловать девочку. — Как я рада вас видеть.
Саманта поздоровалась и спросила про Макса.
Элен кивнула в направлении лодочной пристани в конце сада, потом взяла Энни за руку и сказала:
— Пойдем посмотрим, что я тебе приготовила, радость моя.
Саманта пошла вниз по овеваемой ветром дорожке, окаймленной розами. Она увидела Макса задолго до того, как подошла к пристани. Он сидел на старой деревянной скамье, согнув плечи, положив подбородок на руки, и не замечал ничего вокруг. Казалось, он смотрит внутрь себя. Саманта не представляла, что он может быть таким несчастным и одиноким, и сердце ее затрепетало. Она остановилась рядом с ним и, тронув его за плечо, мягко произнесла:
— Макс.
Некоторое время он был неподвижен, затем поднял голову и с удивлением уставился на Саманту.
— Макс…
— Саманта, — произнес он хрипло и неуверенно. — Господи, Саманта, я думал, что ты никогда не вернешься.
— Я здесь. — Она с трудом произносила слова. — И Энни тоже здесь. Она с Элен. — Его вид поразил ее. Как он мог так измениться за такое короткое время?! У него были потухшие глаза и измученное лицо, будто он давным-давно не спал. — Я видела газету и прочитала про стипендию.
— Я надеялся, что ты свяжешься со мной. Когда прошли недели, а от тебя ничего не было, я решил, что между нами действительно все кончено.
— Я увидела газету только вчера. Бетти не послала ее мне.
Макс был поражен.
— Она не послала?
— Бетти решила, что газета мне не нужна.
— А я все это время думал…
Саманта склонилась к нему и нежно обняла за плечи.
— Что ты думал, Макс?
— Что все кончено. Что больше не на что надеяться. Что ты действительно ненавидишь меня.
Саманта присела на землю и положила голову ему на колени. Она сидела неподвижно, а он осторожно гладил ее волосы.
Через пару минут она подняла голову.
— Я не могла тебя ненавидеть, Макс. Даже когда злилась. Даже когда считала, что у тебя роман с Эдной. Несмотря ни на что, я не переставала тебя любить.
— Саманта! Я не могу поверить, что слышу это.
— Это правда, мой дорогой.
Он взял ее руки, выпрямился и теперь смотрел ей в лицо.
— Это сон или ты действительно говоришь об Эдне в прошедшем времени?
— Да, — подтвердила Саманта и принялась рассказывать ему, как они с Эдной разговаривали и в чем та ей призналась.
— Почему ты не сказала мне? — требовательно спросил Макс. — Я столько раз пытался объяснить тебе про Эдну. А ты не хотела ничего слышать. Когда ты узнала правду, почему мне ничего не сказала?
— Я собиралась это сделать, Макс. После того, как соблазню тебя.
— О, это великое соблазнение. — Он усмехнулся, и впервые Саманта заметила, что он стал похож на прежнего Макса. — Ту ночь я никогда не забуду. — Он сделал паузу и продолжил: — Но почему ты не сказала мне потом?
— Я хотела, но мы оба заснули. А на следующий день…
Он закончил вместо нее:
— Ты узнала об условии в завещании отца.
— Да.
— Мелисса до сих пор не может простить себе, что сказала тебе о нем. Ты знаешь, что она любит тебя, Саманта? Правда, чтобы осознать это, ей потребовалось много времени. А теперь она надеется, что для нас все вернуть еще не поздно.
— Еще не поздно, дорогой. — Саманта теснее прильнула к Максу. Счастье расцветало внутри нее, и на этот раз она доверяла своим чувствам.
Она подняла голову, только когда Макс спросил:
— Ты не хочешь услышать подробности о стипендии?
— Ты действительно отдал свое наследство?
— Я давно собирался это сделать. У меня достаточно денег, кроме тех, что мне оставил отец. Достаточно для тебя, меня и Энни. Я давно собирался учредить стипендию в твою честь и в честь моего отца. Ты многого не знаешь, дорогая.
— Расскажи мне, — попросила она.
— Когда ты впервые ушла от меня, я был в отчаянии, не зная, как тебя вернуть. Ты не хотела ничего слышать об Эдне, и я решил найти другой способ. Отец был так же расстроен, как и я. Мы оба знали, что он безнадежно болен, и решили вставить в его завещание условие, касающееся наследства Энни.
— Значит, ты обо всем знал с самого начала, — прошептала Саманта.
— Конечно, это была моя идея. Я рассказал об этом отцу, и он охотно согласился. Мы решили, что единственное, что поможет вернуть тебя, — это интересы Энни. Мы также решили установить полугодовой срок. Мне казалось, что на больший ты не захочешь остаться, а уж я за это время как-нибудь сумею добиться тебя.
— А второе условие, Макс? То, что касается твоего наследства?
— Это инициатива отца. Я ничего не знал о нем до его смерти. Он думал, что разделение моего наследства даст мне дополнительный побудительный мотив к сохранению нашего брака. А все это было совершенно ни к чему! Я всегда имел такой мотив — мне необходимо было вернуть назад единственную женщину, которую я люблю.
— Но ты не говорил мне, Макс.
— Как я мог? Ты ясно дала понять, что возвращаешься только ради Энни. Если бы я сказал, что хочу вернуть тебя, ты могла бы отказаться. У меня не было шанса, дорогая. Я знал, что мне нужно ждать, пока стипендия не будет учреждена официально, пока я не смогу доказать тебе, что я сам ничего материально не выиграл от твоего возвращения.
