Рикка лежала на спине. Она с удивлением обнаружила, что пребывает в сознании или, во всяком случае, возвращается из небытия. Поистине после того, что она только что пережила, она вправе была предположить, что больше никогда не будет являться частицей этого мира. И, тем не менее, вот она, лежит на смятых горячих простынях, ощущает поцелуи на губах и сосках, а слабая пульсация между ног напоминает ей о том, что происходило секунды назад.
Рикка слегка повернула голову, испытав облегчение оттого, что способна это сделать, и посмотрела на Дракона. Он опирался на локоть и с интересом наблюдал за женой. — По-моему, ты не человек, — рассердилась она. Он улыбнулся:
— Несколько мгновений назад я чувствовал себя как бог, но это твоя заслуга, а не моя.
Это звучало довольно мило, однако его невозмутимое спокойствие после тех потрясений, которые она пережила, рассердило Рикку. Она внезапно села и соскочила с кровати, хотя ей хотелось броситься в его объятия и ощутить тепло его тела, силу рук.
Теперь настал его черед рассердиться.
— И куда это ты собралась?
Она отбросила назад волосы, так что они прикрыли ей спину и ягодицы, и ответила ему через плечо:
— Найти ночную рубашку.
Она думала, что он станет возражать, однако Дракон удивил ее, сказав:
— Надень зеленую.
Рикка собралась, было уже достать ее из сундука, но тут подняла голову. Дракон лежал на боку на смятой постели, подложив ладонь под голову, не смущаясь интимностью предлагаемого ей зрелища, которое заставило ее одновременно и смутиться, и почувствовать удовлетворение. Выхватив из сундука зеленую ночную рубашку, Рикка поспешно надела ее.
Дракон постарался скрыть улыбку. Он сильно сомневался в том, что Рикка отдавала себе отчет, как она выглядит в рубашке из материи, которая по субстанции не слишком отличалась от морской пены. Однако он отнюдь не собирался говорить ей об этом, поскольку она и без того была близка к тому, чтобы взбунтоваться. Вместо этого он сел на край кровати и протянул руку.
Рикка колебалась, но поскольку он ни о чем больше не просил, ничего от нее не требовал, а терпеливо ждал, она расслабилась. Увидев в нем нечто такое, что ей не понравилось бы, она постаралась бы подавить в себе коварные, предательские сладостные желания, которые он в ней зажег. Но что она могла сделать при виде этого великолепного тела кроме как попасть под влияние его чар?
Она почувствовала дрожь возмущения.
— Рикка.
— Что-то стало прохладно.
Он поднялся, заключил ее в объятия и довел до кровати. Затем набросил на нее роскошное меховое покрывало и вернулся к столу, чтобы подать вина.
— Теплее? — спросил Дракон, когда оказался с ней под покрывалом.
Чувствуя тепло его тела и надежную защиту, какую не ощущала никогда в жизни, Рикка лишь кивнула. Вино, ощущение тепла и все, что произошло между ними, сморили ее, ей захотелось спать. Она в дреме почувствовала, что Дракон забирает у нее из рук кубок.
— Я не хочу спать, — пробормотала она.
— А что ты хочешь делать? — Его голос в темноте казался тихим и близким.
— Лежать здесь… вот так…
Она думала, что, будучи мужчиной, он станет возражать ей, но он лишь поцеловал ее в плечо, прижал спиной к своей груди. Его рука легла ей на талию, пальцы слегка коснулись живота.
Рикка сделала медленный вдох. Через тонкий шелк ночной рубашки она ощущала его твердость, однако он ничего не делал, ничего не говорил. Просто обнимал.
— Ты когда-нибудь теряешь контроль над собой? — спросила она.
Он не спешил с ответом, наконец, сказал:
— Давно не терял.
— А ты хочешь этого сейчас?
Вопрос поразил ее. Она не знала, почему он возник. Вероятно, не знал этого и Дракон, однако он все же ответил:
— Контроль очень важен. Это становится совершенно очевидным в бою, где решается вопрос, кому жить, а кому умереть. Он важен всегда.
— И тогда, когда ты зашивал себе рану?
— Да, без этого я не выжил бы.
— А когда ты был ребенком?
— К счастью, тогда у меня был Вулф, который был мне щитом.
Она повернулась к нему лицом и тонкими пальцами коснулась его мужественного лица.
— Ты так и не ответил на мой вопрос.
— Я не понял его. Почему я должен терять контроль?
— Ты можешь обнаружить, что он не всегда тебе нужен. Ты доверял своему брату, знал, что всегда можешь положиться на него. Доверял ли ты кому-нибудь еще в такой же степени?
Он ответил быстро и весьма эмоционально:
— Нет!
Рикка обвила ногами его бедра.
— А хочешь этого?
— Ты, в самом деле, хочешь знать, чего я хочу? — Он выразительно хмыкнул. — Прости меня за откровенность, дорогая, но разве это не очевидно?
Это было очевидно, но Рикка не позволила увести себя в сторону. Сейчас, когда она чувствовала себя столь осмелевшей, она хотела воспользоваться случаем.
— Сделай такую милость, — пробормотала она, уткнувшись носом ему в грудь, — скажи мне, чего жаждет этот человек.
— Ты спрашиваешь меня, стану ли я доверять тебе? Да, конечно же. Но ты должна признать, что мы еще даже не начали делать то, что рождает доверие.
— А мы не можем попытаться это сделать?
Дракон положил руку ей на грудь, сжал пальцами твердый сосок.
— Можем, конечно, — согласился он, когда почувствовал ее дрожь. — Не противоборствуй мне.
— А я и не думаю. Даже абсурдно говорить об этом учетом того, что произошло между нами.
— Ты делаешь это внутренне, — продолжал настаивать Дракон. — Ты колеблешься, пытаешься настроить себя против меня или против удовольствия, которое я доставил бы тебе или нам обоим. Я не знаю, что ты понимаешь под слабостью, угрозой или опасностью любого рода. Но я чувствую это и грущу.
— Тем не менее, ты берешь верх. — Рикка посмотрела на его руку, которая ласкала ее грудь, затем ему в глаза. — Какая тебе разница? Ну, тебе понадобится чуть больше усилий для победы. Ты против этого возражаешь?
— Нет, душа моя. Поверь мне, ласкать тебя — это удовольствие, а вовсе не преодоление трудностей. Я просто хочу знать, что ты этого хочешь… без всяких оговорок.
— Ты хочешь, чтобы во мне ничего моего не осталось.
— Пусть у тебя остается все твое, — уточнил он, — но поделись со мной.
Искушение было велико. Сейчас, в темноте, он высказывал мысли о том, что могло бы быть. Они были совершенно отличны от того, что она знала в суровом мире при свете дня. Уж не заснула ли она в его объятиях и не снится ли ей все это?
