– Если только вы не самый обыкновенный мошенник или искатель приключений. – В ее серых глазах зажглись веселые искорки.
– Не важно, что вы говорите сейчас, но в один прекрасный день вы все равно захотите выйти замуж. Вам не нужна будет скандальная репутация.
– Дилан, у меня уже был один муж, – ответила она спокойно. – И я не горю желанием обзавестись еще одним.
Так вот в чем дело. Она сняла свой черный бомбазин, но все еще скорбит о потере Йена Фэрчайлда.
– Понимаю. Вероятно, вы были так счастливы в своем первом замужестве, что не можете представить, что кто-то займет место вашего покойного мужа, – сказал он вежливо, стараясь скрыть свою ревность к Фэрчайлду.
– Счастливые воспоминания не имеют отношения к моему решению. – Она сделала паузу. – Но, оглядываясь назад, я теперь ясно вижу, что совершила ошибку, выйдя замуж. Йен думал, что я буду ему покорной женой и всегда пойду на компромисс. Он хотел, чтобы я отказалась от своей мечты. Но я не могла с этим согласиться и забыть Египет. Поэтому он умер. – Она провела пальцем по стеклянной витрине. – Вы видите эти фигурки Бастет и Исиды? Я нашла их через час после того, как Йен сделал мне предложение. Он хотел в тот же день уехать в Каир, отметить нашу помолвку в отеле Шепарда. Но я хотела вернуться к раскопкам, к той славе, которая, я знала, погребена под толщей песка.
Он подошел к ней ближе. Его тронули и ее слова, и ее вызывающее поведение.
– Я никогда больше не выйду замуж, – повторила она, снова обернувшись к нему.
– Даже если попрошу об этом я? – Эти слова вырвались так неожиданно, что он сам изумился.
Ее великолепные глаза потемнели.
– Нет, мистер Пирс. Вам еще меньше подходит быть женатым, чем мне – быть замужем.
– А если бы я сказал, что люблю вас? – Он улыбнулся, давая ей понять, что говорит несерьезно.
– Тогда я бы сказала вам, что вы должны быть настороже. – Она поправила ему воротничок. – Потому что я выбрала Египет и пустыню, отказавшись от самого счастливого замужества, какое для меня возможно. В этом тяжело признаваться, но я устала от притворства. – Она посмотрела на него. – Я думала, что вы тоже не любите притворяться. Кажется, я ошиблась.
Он буквально онемел. Чувства в нем смешались. Он чувствовал облегчение, что она не ожидает от него предложений о замужестве, и восторг, что она желает стать его любовницей. А что будет, если он обнаружит, что ее отец и Йен были вовлечены в грязные дела на черном рынке? Тогда она может однажды возненавидеть его…
Когда он ничего не ответил, Шарлотта снова подняла пачку бумаг и подошла к следующей витрине.
Ее великолепные волосы вились по спине потоком белого золота. Как он теперь жалел, что тогда не ускакал с ней в пустыню! Им надо было убежать туда, где есть только песок, египетские храмы и палящее солнце. А он вместо этого притащил ее обратно в Долину Амона, туда, где ее ждало горе.
Сколько раз в прошлом он обманывал, в том числе и себя… Внезапно он понял, что ему не хватает духу обманывать Шарлотту. Дилан не получал от Самсона вестей с тех пор, как отдал ему свой список. Он собирался выждать и посмотреть, какую информацию его друг сможет раздобыть о Фэрчайлде и всех других лицах из списка. Однако это ожидание заставило его избегать Шарлотту, и их отношения стали натянутыми. И это именно сейчас, когда она ясно дала понять, что готова стато его любовницей…
Его захлестнуло горячей волной, когда он представил, что наконец она станет его.
Нет, она не может быть воровкой. И даже если она воровка, он не хочет ничего об этом знать.
– Шарлотта, у меня есть основания предполагать, что Йен мог иметь отношение к контрабанде ворованных ценностей, – раздался голос Дилана в сумрачной галерее, похожей на подземелье.
Шарлотта резко обернулась:
– Не говорите чепухи! Дилан указал на ее руку.
– Это кольцо, которое вы носите… Это не подделка. Оно настоящее.
– Мне опять надо напоминать вам, что ваша специальность – перевод папирусов? – Он не мог понять, говорит она всерьез или снова смеется над ним. – Дайте мне спокойно сверить списки.
– Я не хочу обманывать вас. Если мы станем любовниками, будет нечестно скрывать от вас, что я подозреваю некоторых людей в контрабанде антиквариата на черном рынке. – Он помолчал. – Людей, которые близки вам.
– Например? – Она не знала, то ли смеяться, то ли сердиться на него. – Безусловно, это не Йен. Ведь когда он погиб, оказалось, что на его счету не осталось и шиллинга. Если бы он занимался продажей ворованных сокровищ, тогда где, ради всего святого, капиталы, которые он нажил нечестным путем?
– Я видел это кольцо раньше, Шарлотта. Оно украдено. Она покачала головой:
– Если память мне не изменяет, это у вас была репутация расхитителя гробниц.
Дилан поморщился:
– Понимаю, мне по заслугам приходится выслушивать это обвинение. Но это лишь доказывает, что я могу с первого взгляда распознать украденную вещь, которую уже однажды видел.
Несомненно, своими смелыми речами она сегодня выбила его из колеи. Три дня назад в карете он тоже потерял над собой контроль. Этот самоуверенный мужчина теперь сомневался во всем. Она не должна верить невероятным рассказам и скандальным слухам. Если она смогла выбить из колеи Дилана Пирса несколькими страстными поцелуями и отказом выйти за него замуж, значит, он вовсе не такой аморальный тип, каким его все живописуют. Но она узнала его за время совместной работы. Теперь ей казалось, что она его знала лучше, чем даже он сам.
Поэтому она не рассердилась, когда он заявил, что Йен украл это кольцо. Дилан уже признавался ей, что ревнует к ее покойному мужу. Что же удивительного, что он и дальше будет пытаться дискредитировать его? Конечно, это не очень благородно, но страсть часто забывает о благородстве. Поэтому Шарлотта знала, что их обоих объединяет не только страсть к Египту, но и друг к другу.
– Я совершенно уверена, что это кольцо – хорошо сработанная подделка.
– Значит, вы мне не верите?
– Я верю, что вы убеждены в своей правоте, – сказала она осторожно. – Но я знаю, что вы ошибаетесь.
Дилан нахмурился:
– Мне не следовало ничего говорить вам. Пока не стоило. Я… я не хотел огорчить вас.
– Перестаньте говорить так. Такое впечатление, будто вам известны про меня какие-то ужасные секреты, а я о них даже и не подозреваю.
Он посмотрел на нее со странным выражением. Его глаза были полны чувства, которое, казалось, ежесекундно меняется.
– Я хочу сказать, что вы не будете снова обвинять в этом Йена, – продолжала она более мягко. – Я была несправедлива к нему, пока он был жив. По крайней мере я могу защитить его доброе имя теперь, когда он мертв.
Дилан подошел ближе. Он пробормотал что-то себе под нос.
