Левантер чувствовал, что овладел ее красотой, но ее сексуальность по-прежнему оставалась для него загадкой. Он не мог понять, чего именно она хочет в постели, тогда как она угадывала малейшее его желание. В то время как другие женщины порой воспринимали его потребности как довольно странные, Лисичка встречала их так, словно давно ждала. Она, казалось, гордилась своей способностью вытаскивать на свет его тайные прихоти и желания. В чувственном бдении над его плотью она фиксировала каждую подробность его финального освобождения, стремилась уловить длительность и интенсивность каждого спазма.
Чтобы лучше понять Лисичку, Левантер стал ее фотографировать, пытаясь уловить выражения лица, жесты, улыбки. Пачка фотографий росла, и он рассматривал их, перебирая одну за другой, в тайной надежде обнаружить то неизвестное, что одновременно удерживало и раздражало его в Лисичке. Но эти фотографии не помогли ему ни разоблачить ее, ни понять свою собственную зависимость.
Он стал снимать Лисичку на диапозитивы. Показывая слайды через проектор, Левантер смотрел на образы, вспыхивающие на переносном экране, и его охватывало такое чувство, будто воплощенная в этих образах красота проецируется из какой-то точки его мозга, будучи перенесена туда каким-то художником, пожелавшим остаться неизвестным.
Они были знакомы относительно недавно, и в тех случаях, когда Левантер высказывал свои соображения о ее сексуальности, Лисичка всегда отвечала, что операция по удалению опухоли травмировала ее тело, расстроила месячный цикл и грозит бесплодием. Организм еще не восстановился полностью, и потому она должна еженедельно проходить врачебный осмотр и получать инъекции. Между приемами у врача Лисичка чувствовала себя подавленно и неуверенно, но после уколов радостно возбуждалась и обретала уверенность в себе.
У Левантера не было причин считать, что она сочиняет истории о своих похождениях, но он подозревал, что ее представления о собственной сексуальной жизни с ним, во-первых, неполны, а во-вторых, бессознательно искажены. Кроме того, он пришел к убеждению, что она не совсем правдива, когда речь заходит о ее оргазмах, что иногда она утверждает, что испытала оргазм, хотя на самом деле этого не произошло. Он решил, что это — последствие операции; Лисичка все еще оставалась для него запечатанной марлевой прокладкой, и он по-прежнему хотел получить ее всю. Время, проведенное с ней, словно расширяло его жизнь, время вдали от нее — сужало. Лисичка стала его привычкой.
Однажды Левантер приехал на два дня раньше, чем планировал. Было поздно, но Лисички в номере не оказалось. Он почувствовал некоторое беспокойство и отправился в вестибюль купить завтрашнюю утреннюю газету. На всякий случай — вдруг удастся ее отыскать — спросил у швейцара, не видел ли он, как она выходила вечером. Швейцар сказал, что поскольку лил дождь и не было видно ни одного такси, молодая леди отбыла в гостиничном лимузине; это было часа два назад. Левантер сказал, что собирался сопровождать ее, но потерял адрес того места, где они должны были встретиться, и попросил дать ему тот же автомобиль. Шофер доставил его в тот клуб, куда, как он сказал, он ранее отвез молодую леди.
В этом клубе Левантер никогда прежде не бывал. Он открыл дверь и тут же молодой грубоватого вида вышибала обыскал его. Когда Левантер направился через многолюдный холл в гардероб, его окликнула молодая женщина, одетая в короткую кожаную юбку с узкой шнуровкой по бокам. У женщины были тщательно подведенные брови; она выпячивала грудь вперед, чтобы под легкой шифоновой блузкой была видна превосходная форма ее груди.
— Я тебя знаю, — сказала она низким, хорошо поставленным голосом. — Я тебя видела однажды на дискотеке. Ты был с моей подругой.
— С твоей подругой? — переспросил Левантер.
Женщина кивнула:
— Ты танцевал с ней в ту ночь, а потом одна пара налетела на вас. Подруга сказала мне, что ты называешь ее Лисичкой. Она сегодня здесь, знаешь?
— Знаю, — сказал Левантер. — Я хочу к ней присоединиться.
Он сдал пальто и пошел по коридору к дальним комнатам. Все та же молодая женщина на высоких каблуках пристроилась рядом, явно желая составить ему компанию.
— Она сказала мне, что вы познакомились в Европе, — зашептала она. — Между двух стран. Ужасно романтично! Как в старом кино с Гретой Гарбо. — Женщина была так близко, что Левантер ощущал тяжелый запах ее духов. Вдобавок она напирала на него бедром. — А ты знаешь, что был ее первым мужчиной?
— Первым мужчиной? Не может того быть! — воскликнул Левантер.
— Да. Первым мужчиной после изменения.
— После чего?
— Ты знаешь, после чего. После операции.
— Ты имеешь в виду операцию по удалению опухоли?
Девушка вцепилась в его руку и засмеялась, прикрывая рот тонкой ладошкой.
— Здорово! Мне нравится, как ты это назвал: «опухоль»! — Она взмахнула ресницами и стряхнула волосы с щек и плеч.
Левантеру стало не по себе.
— А ты как это называешь?
Она продолжала смеяться. Потом взяла его руку и направила к себе под юбку, прижимая ее до тех пор, пока не убедилась в том, что он потрогал то, что она хотела.
— Я называю его — если его надо как-то называть — называю его «любовником», — прошептала она хриплым шепотом. — И скоро тоже собираюсь удалить эту «опухоль», представь себе! Почему бы тебе когда-нибудь тоже не навестить меня?
Левантер вытащил руку из-под юбки и двинулся на звуки танцевальной музыки. В один миг вся история его взаимоотношений с Лисичкой пронеслась у него в голове; страстное увлечение ее телесной красотой мало его волновало, но почему-то он испытывал стыд за то, что делал с ней в постели. Он не мог себе представить, что именно думает о нем она. Левантер больше не был любовником красивой и таинственной женщины. Теперь он был сексуально извращенным партнером, требующим легкого наслаждения от другого мужчины, который всегда так хорошо понимал все его желания и так легко удовлетворял их. Левантер огляделся по сторонам. Многие женщины здесь были очень красивы, хотя ни одна из них не обладала ошеломляющей красотой Лисички. Но теперь, зная, кто они все на самом деле, Левантер почувствовал себя одураченным.
Лисичка танцевала. Увидев Левантера, она резко остановилась и оставила своего партнера — высокого, мускулистого мужчину. Задыхаясь, со спутанными волосами, она подбежала к Левантеру, поцеловала его и отвела в сторону.
— Как ты меня нашел? — спросила Лисичка тихим голосом.
— Меня привез сюда шофер гостиницы.
— Я видела, как ты говорил с моей подругой.
— Да. Она сказала мне, что вы дружили.
Лисичка почувствовала его настроение.
— Наверняка она тебе все рассказала. Теперь ты знаешь, — сказала она.
— Да, — ответил Левантер. — Теперь я знаю, что это была за «опухоль».
— Но ведь это неважно, правда? Мы останемся вместе, да?
