Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
– Вон по той аллее до конца, – махнули солдаты, прикуривая от моей зажигалки.
До конца аллеи было еще чуть ли не с полкилометра. Потом я долго спускался по узким каменными ступенькам вниз и вышел наконец на крохотную, почти игрушечную, набережную вдоль бухточки. Стыки плиток проросли травой. Два галечных пляжика. Абсолютно пустых. Пляжный навес из желтого пластика и две кабинки раздевалок. Единственный звук, оживляющий пространство и подчеркивающий ощущение пустоты и уюта, – рокочущий компрессор и отбойные молотки. За дальним волнорезом что-то строят. Несколько фигур – похоже, тоже стройбатовцы. Я почувствовал, что не по силам мне сейчас покой и сосредоточенность этого сонного местечка. Меня хватает только на то, чтобы смотреть на себя со стороны, гуляющего в покойном, действительно безмятежном приморском пейзаже.
Я оглянулся и обнаружил в пяти метрах от себя грот со стрелкой и надписью «Лифт». Ну и слава богу.
Людей и курортную жизнь я обнаружил часа через полтора – поднявшись на свой шестой этаж и услышав музыку снаружи, я пошел по коридору на звук и из торцевой лоджии увидел внизу бассейн с парящими фигурками пловцов, желтые, синие, красные зонты, шезлонги и лежаки.
И еще через полчаса, пройдя сквозь горячий туман душевых, я поднимался по винтовой лестнице мимо кованых морских чудищ, навстречу свету из стеклянного колпака над головой.
Расположился я поближе к бару и музыке, на солнце. По соседству на деревянных раскладных лежаках – двое могучих загорелых кавказцев, проложенных двумя юными девицами. На запрокинутых волосатых руках абреков – золотые браслеты. Чуть дальше спина и мощный загривок еще одного крутого, и возле него – девушка. И дальше, и дальше.
– Что-нибудь закажете? – остановился возле меня официант.
– Кофе. Но сначала окунусь.
– Хорошо, – сказал он. – Кофе минут через десять, так?
– Да, минут через десять, – сказал я и пошел к воде.
Вода в бассейне после моря показалась теплой, вяловатой. В этой воде я не купальщик, а как бы спортсмен.
Когда я поднимался по лесенке из воды, у моего лежака уже стоял официант с кофе.
– Спасибо.
– С вас тысяча купонов.
Похоже, я поспешил с выбором места – самый припек, и музыка чересчур громко, усилители почти над головой, но лень двигаться. Вокруг меня лежбище новых русских со своими подругами. Бандитский заповедник. Зато справа вдоль стены – местный бомонд: осанистые вальяжные мужики среднего и выше возраста со своими пышными женами и грациозными стройными дочками (не секретаршами же?!) – это, видимо, обещанный Модестом киевский политический истеблишмент.
А по двум другим краям бассейна интеллигентные разночинцы. Со множеством детей. Там жизнь погорячее, плюхаются с бортика в воду детишки, воду пьют не из высоких стаканов, а из пластиковых бутылок, играют в шахматы, обмениваются книгами. Мне бы там расположиться.
Хотя… Мне хорошо и здесь. Крутые, мускулистые и бугристые меня в расчет не берут. Их подруги тоже. Вот мимо проходят две девушки – несут от бара стаканы с соломинками, вместо купальников декоративные полоски на груди и на бедрах – хороши, слов нет. И при этом почти полное (для меня) отсутствие сексапильности, другая эротика греет кровь. Ленивая истома сильного зверья, разбросанного вокруг. Как покойны и церемонны их взгляды. Никакой внешней похабени. Никто даже голову не повернул вслед обнаженным попкам этих девушек. И я не чувствую привычного страха, с которым, например, в малоярославецкой электричке наблюдаю налитую компанию по соседству, нагло осматривающую вагон, и девушку, идущую по проходу. Хотя… не приведи бог пересечься когда-нибудь вот с этими при других обстоятельствах и в другом месте.
Жизнь моя остановилась.
С утра – бассейн, горячая музыка, кофе или немного коньяка. После обеда одинокие гуляния по парку и лесу, с выходами к тихой захолустной бухточке, ну а вечером – один из трех баров на втором этаже, но это минут на двадцать – тридцать, на стакан сухого белого вина или кружку пива. И после я поднимался в свой бескрайний номер спать, полистав предварительно Шевченку.
За домом под горой два роскошных корта и прорва играющих, я подошел к ним в первый же вечер. Посмотрел на игру сквозь металлическую сетку. Играют. Иногда хорошо. Азартно. Увлекательно. У меня в номере лежит нераспакованная с переезда ракетка. Можно подняться за нею. Но почему-то лень. Я просто стоял и смотрел через сетку.
На третий или четвертый день записал про свое положение невидимки: «Преимущество возраста – на тебя смотрят и не видят. Ты проходишь сквозь. Проходишь, не повредив, даже не зацепив чуткую паутину взглядов – призывающих, томящихся, ревнивых, горделивых, уязвленных, тоскливых, смятенных, дерзких. Нет, тут не ярмарка тщеславия и не бесовство плоти, тут другое – потребность удостовериться в собственном существовании. Так вот, тебя здесь уже нет. Ты можешь только наблюдать. Вот за тем, например, парнем, идущим к воде не по прямой, а делая небольшой крюк, чтобы попасть в поле зрения девицы, подруги матерого красавца; она сейчас обсуждает что-то с соседкой, она не смотрит на парня, правда, голову она повернула в его сторону, но не более. А парень, не торопясь, лезет на тумбу, пару секунд смотрит под ноги, на воду, и вдруг застывает – потом медленно разводит руки, как бы предупреждая этим движением о дальнейшем: тело его как судорогой сводит хищная предстартовая поза, вздувает на ногах и спине мускулы, мощнейший рывок – и великолепное сейчас тело его зависает над водой. Девица уже давно смотрит на него и только на него, и замолчавшая собеседница ее – тоже. И при всем том, действо это абсолютно платоническое – потому как барышня здесь с кавалером, за которого, судя по всему, держится обеими руками; и кавалер этот сейчас тоже наблюдает за парнем, гарцующим перед его женщиной (демонстрируется стиль баттерфляй), смотрит насмешливо, чуть снисходительно, получив еще один повод погордиться подругой. Но в горделивости его есть какая-то чрезмерность, предполагающая скрываемую от самого себя уязвленность – никуда не денешься, в данный момент его девица принадлежит другому. И никак в это не вмешаешься: не было ж ничего – просто мимо прошел… Тут задействованы силы уже совсем другого порядка. И даже то, что девица эта через час забудет про красовавшегося перед ней парня, ничего не меняет. Все уже состоялось. Вечная тема.
Ну а ты? Скулишь от бессилия? Ведь ты-то уже никогда, вдумайся, ни-ког-да вот так не остановишь на себе взгляд той девицы?.. Или смакуешь сладкую горечь обиды на старость? Что скажешь? А ничего. И не скулю, и не скриплю зубами. Страшно и стыдно признаться, но даже тоску, обрывок которой по инерции проносится в тебе, ты ловишь за хвост, чтобы попробовать пережить ее в полную силу, и не получается… На самом деле ты спокойно регистрируешь увиденное, радуясь отчетливости зрения. Не более того».
Самые неподвижные и самые муторные – это три часа после обеда: пустой парк, косматые ели, травка, на которой лежит моя книжка с прочитанными первыми тремя страницами, на дальнейшее не хватило инерции.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
