Боже, как она его хотела!
— Проходи, — сказал Коул, открыл номер и сделал приглашающий жест. Когда за ними закрылась дверь, Джилл уже трепетала от нетерпения.
Он медленно расстегнул пуговицы на своем кителе, и от этого зрелища она чувствовала себя так, будто проглотила оголенный провод. Трусики намокли, а стоило ей представить, как Коул вводит туда палец… два… три… у нее перехватило дыхание.
Запустив руки под кружевную часть ее топа, он зарычал. Кожа горела и жаждала ласк.
— Посмотри. Это шикарно, — прохрипел Коул. Затем он сжал ее соски, уже затвердевшие, как две замороженные горошины, сквозь плотную ткань топа. — Калверт, ты чертовски прекрасна. И потрясающий повар.
Она улыбнулась. Они об этом не забывали. Приятно, когда кто-то живет на твоей волне.
— Ты тоже, шеф.
Их поцелуи были во много раз сексуальнее и горячее, чем вчера. Для Джилл это были самые возбуждающие поцелуи в жизни.
— Снимай штаны, Калверт.
Она хихикнула и живо расстегнула застежку, стараясь поскорее остаться обнаженной.
— Я все еще в обуви. — Она пыталась не рассмеяться, потому что у него был очень серьезный и развратный вид.
— Легко исправить.
Он опустился на пол и дотронулся до обратной стороны ее колена, чтобы девушка присела. Стянув один ботинок, Коул задержался взглядом на ее высоком носке с изображением суши.
— Думаю, тебе лучше остаться в носках, — произнес он, целуя ее в бедро. Ощущение его губ на разгоряченной плоти сводило с ума.
— В душ тоже в них идти?
— Нет, это только пока.
Коул прошелся кончиком языка по клитору, и у нее задрожали колени. Он только крепче взял ее и прижал к стене спиной. Язык двигался дальше, дальше, пока не вернулся к напряженному узелку у свода губок.
— Я хочу только один оргазм от тебя, шеф. Ты очень сладкая. Как сироп агавы и кусочки спелой дыни. И, наверное, немного жимолости.
Своими подвижными пальцами он погладил внешние губки и слегка ущипнул, отчего девушка вздрогнула, зашипела и еще больше намокла. Тогда он просунул в нее три пальца и стал массировать точку G твердыми, уверенными движениями.
— О, шеф! — как ни смешно, но это слово первым срывалось с ее губ.
— Да, шеф?
Джилл была близка к оргазму.
— Это очень, очень здорово.
— Нет такого понятия ни в кулинарии, ни в сексе.
Коул замолчал и принялся яростно сосать ее клитор и одновременно с этим стимулировать точку G. От этих ласок Джилл просто обезумела и принялась извиваться, прижимаясь к стене, будто пьяная.
Никто не доставлял ей удовольствия таким способом, и от этой мысли она уносилась еще дальше. Забавно, но, в отличие от многих других мужчин, Коул не вызывал у нее смущения, отчего в сексе они не видели никаких границ. Он принимал все, что она давала. Джилл поняла: она тоже примет от него все.
Коул остановился и приподнял ее.
— Куда мы идем? — спросила она, трезвея и возвращаясь в привычный мир.
— Отпраздновать, какие мы замечательные: в душ. Потом есть — на кухню, а после…
— Мы снова отмечаем? — засмеялась она.
— Смотри-ка, мы одинаково мыслим. Вот почему я уверен, что… — он остановился. Джилл затаила дыхание в страхе и надежде. — Что ты мне нравишься.
— Ты тоже мне нравишься, — испуская вздох разочарования и облегчения. Странная смесь.
«Что, если ты выиграешь, и это уничтожит его?»
Джилл застыла, но помотала головой, чтобы прогнать ненужную мысль.
— Возьми меня, — произнесла она, имея в виду не только «в душ», но и кое-что другое.
Коул лаконично качнул головой, включил воду и сумел вытащить ее из носков и бюстгальтера, не отымев прямо там на полу. Он очень хотел этого, но они играли в игру, правила придуманы, значит, надо их соблюдать.
Джилл шагнула под струю теплой воды. Она была тут вчера, но тогда жутко нервничала, покрытая мыльной пеной с ног до головы. Тогда она стояла тут одна. Сейчас девушка прижалась спиной к стене, чтобы освободить место мускулистому мужчине, шагнувшему следом за ней.
— Повернись, — пробормотал он.
Коул знал ее тайну. Она действительно сходит с ума, если ласкать ее со спины. Ощущение человека, стоящего сзади и проникающего в нее оттуда, доводило ее до головокружения от возбуждения. Во рту пересыхало, а соски становились почти каменными.
Джилл повернулась к нему спиной и прерывисто вздохнула, когда он коленом раздвинул ее ноги и коснулся промежности. Он ввел в нее только один палец и сделал несколько вращательных движений.
— Неплохо, ты вся мокрая, — сказал Коул, и каждое слово обожгло ее сознание, как горячие угольки.
Он отстранился немного и принялся направлять ее, чтобы она целиком попала под теплые струи воды.
— Что ты делаешь?
— Мою тебя перед тем, как ты превратишься в грязную шлюшку. Мы пропахли стрессом и переживаниями.
— А!
Но все ее смущение от происходящего испарилось, когда он стал медленно намыливать волосы шампунем, массируя кожу головы. После косичек волосы спутались, и теперь каждая струйка воды снимала напряжение дня с ее прядей.
— Мне нравится, когда ты такая мокрая. — Коул уткнулся носом в ее шею и ущипнул за соски, стоявшие смирно, как солдатики. Когда мыльная пена была смыта, он принялся их сосать. Его язык обжег кожу сильнее, чем горячая вода.
— Я могу тебя трахнуть здесь и сейчас.
— Но, — выдохнула она, — есть проблема?
Их взгляды встретились. В его глазах царил мрак и ураган. Джилл задавалась вопросом, какой же силы могут быть чувства мужчины.
— Нет презерватива, — вздохнул он. — Я забыл. Из-за тебя вылетело напрочь из головы.
Она притянула его лицо к себе, пристально рассматривая.
— Ты выглядишь по-другому без очков.
— Это называется «слепой крот».
— Ты меня видишь?
— Да, детка. У меня дальнозоркость, — сказал он и покрутил ее соски.
Его член торчал твердо и неумолимо, и девушка, не отрывая взгляда, взялась за него обеими руками.
— Я чистый. У меня не было отношений — никаких — последние полгода. Я проходил осмотр у врача. — Джилл сглотнула. — И… если ты тоже… и доверяешь мне… мы могли бы…
Джилл сжала член по всей длине достаточно крепко, чтобы Коул со свистом втянул воздух в легкие. Она чуть не рассмеялась. Вот она — власть над возбужденным мужчиной.
Он замер, глядя ей в глаза и пытаясь найти там отголоски тайн из прошлого.
— Повернись, — сказал он низким голосом.
