Саша прислонилась к стене кабинета, не в силах что-либо ответить.
Тут рыжий парень что-то вспомнил и наморщил задумчиво лоб:
— Да! Кстати, ты не видела, там не пробегало мимо пыльное такое, на Гугиса похожее?
— Пробегало, по первому этажу…
— Все-таки удрал, — в сердцах воскликнул рыжеволосый парень. — Это тень Гугиса, из пыли. Бегает теперь по дому и пишет всякую ерунду.
— Кнайген, да погоди ты про пыль… — перебив рыжего парня, наконец-то заговорил Брентон. Он встал, положил папку на стол и подошел к Саше: — Санди… Ну вот и встретились. И куда ты умудрилась так надолго пропасть? Ты не бойся, этот рыжий — это Кнайген. Он всегда такой, не обращай внимания. Мы сейчас будем пить чай, проходи…
— Мы уже на «ты»? А в библиотеке были только на «вы»… — иронично поинтересовалась Саша, проходя в кабинет. — И похоже, все, что ты рассказывал про себя, было неправдой… Я могу узнать, с кем мне предстоит пить чай? С туманцами?
— Все-то тебе надо знать, — ответил Брентон, разливая по чашкам чай. — Кто бы мы ни были, у нас есть вкусный мятный чай, разве это плохо? Хотя на самом деле меня самого уже книжным вампиром можно назвать, наверное. Я последнее время так много копался в книгах, что, похоже, им все-таки стал.
— Вот что, барышня, — рыжеволосый Кнайген подкинул полотенце в воздухе. — Можно узнать, извините, пожалуйста, за любопытство, что вампир, шишиг, свинохам, ты и неподражаемая Моля забыли в лесу ночью? Мы только и делаем, что спасаем кого можем, откуда только можем, вечно смотреть надо за всеми вами, вы вот своей компанией чуть не сгинули! Нам приходится — то Френде, то Брентону, то мне — постоянно вмешиваться и спасать дураков всяких. А не спасешь кого вовремя — и начинаются войны, и мир рушится. Вампир тот лохматый, так вообще по нашим тропам в лесу шастал, как по своим, если бы он еще пользоваться ими правильно умел! По такой тропе осторожно ходить надо, а если слишком много народу пойдет, она заведет в дебри, а сама свернется и исчезнет.
— Вот, значит, почему мы заблудились, перегрузка произошла… — пробормотала Саша, грея руки о горячую чашку. — Мы шли в Бигрин спасать Гугиса.
— Спасать Гугиса! — искренне удивился Кнайген. — Только зачем?
— Чтобы он навел во Фрире порядок… — начала было Саша, но по изменившимся лицам новых обитателей кабинета Гугиса поняла, что несет несусветную чушь.
— Ой, надо же, Гугги наведет во Фрире порядок! — рассмеялись Кнайген и Брентон.
Френда погрозила им кулаком, но они только отмахнулись, утирая кулаками выступившие от смеха слезы.
В Саше вдруг закипела ярость. Огромный мир на грани гибели, всем грозит опасность, а они тут сидят и посмеиваются над канувшим в неизвестность Гугисом!
— Как вы еще мало все знаете и почти ничего не понимаете, — немного успокоившись, сказал Кнайген. — Правители мира никогда не спасают тот мир, которым они правят. Наоборот, именно из-за них он обычно и исчезает. Как это, по всей вероятности, случится и с Фриром.
— Может быть, вы все-таки расскажете мне, что происходит?! Вы тут смеетесь, чай пьете, а все жители Фрира…
— Мы не просто смеемся и чай пьем! — в неподдельном возмущении поднял рыжие брови Кнайген. — Мы дописываем отчет, а когда допишем, сотрем Фрир, пока все его население не уничтожено.
— Сотрете?! — закричала Саша. — О чем вы говорите?! Почему сотрете, какой отчет?! И — кто вы вообще такие?
— Как это, кто мы такие! — снова возмутился рыжий парень. — Мы — кто такие! Мы присматриваем за мирами, а если мы здесь, то значит, за Фриром! Мы тайные и очень коварные агенты теневой поддержки миров. И только благодаря нам этот мир еще существует вместе со всеми его жителями, да-с!
Он принял пафосную позу, заложив ладонь правой руки между пуговиц, на манер Наполеона.
— Наша работа, — продолжил Кнайген, — следить, чтобы во Фрире и ему подобных местах не случился внезапный трындец, проще сказать апокалипсис. Вообще нас очень много, но во Фрир командировано всего пятеро, больше таким мелким периферийным мирам не положено… Меня зовут Кнайген, как ты уже знаешь. Френду во Фрире знают многие, она здесь не скрывается, как мы, поскольку она — дежурный по Фриру и постоянно приглядывает за Гугисом. А тот, что размазывает по столу пыль, это Брентон — как я погляжу, вы с ним тоже знакомы. Остальные не занимаются писаниной, потому сейчас на свежем воздухе, а мы здесь, в пыли, заканчиваем свои дела и подводим неутешительные итоги…
Кнайген бухнулся в вытертое Френдой кресло.
— Ну что вы тут все стоите, как на параде. Садитесь, и вы, барышня, а то я устал уже от беготни, честное слово. Френда, надо дописывать отчет-то, на чем мы остановились?
Френда села за стол, взяла в руки фиолетовую папку и размеренно зачитала:
«Резюме отчета. Пространственное образование под номером 345–991, поименованное автором „Фрир", ответственный демиург Гугис Мастерсон, не имеет более шансов на существование ввиду того, что вышеупомянутый демиург два года назад, находясь в неадекватном состоянии, произвел неудачную попытку создания нового мира из неподходящего материала, в результате чего…»
— Уфф… Терпеть не могу отчеты, но от них никуда не деться, — Кнайген вытер пот со лба. — Продолжай, Френди, продолжай…
— «В результате чего в пространственное образование Фрир начали проникать чужеродные элементы из неудачно спроектированного дем. Мастерсоном мира. Попытки найти первоисточник не увенчались успехом, и сегодня, 31 неября 578 года, баланс, поддерживаемый нами, антиургами, будет нарушен окончательно»…
— Что значит «баланс будет нарушен окончательно»? — подозрительно уточнила Саша.
— Это значит, что, как только рассветет, вся мерзость из туманского мира, а точнее, из неудачно созданного очередного творения Гуга хлынет во Фрир и затопит его, и мы уже не в силах будем это сдержать, как удавалось нам раньше, — ответил Брентон.
— А… первоисточник — это что?
Тоном университетского лектора, размахивая в такт словам вафельным полотенцем, Кнайген пояснил:
— Мы, как я уже сказал, агенты. Агенты теневой поддержки миров, точнее сказать, мы антиподы демиургов, антиурги. Наша работа заключается в том, чтобы присматривать за тем, что творят демиурги, не грозит ли их миру уничтожение, а если грозит, то по какой причине.
Миры не возникают сами по себе, каждый из них создан разумом создателя, или демиурга. Вообще-то, демиурги — особая порода существ. Все остальные живут себе спокойно и вполне довольны жизнью, а эти — не-ет… им подавай творчество, им подавай самореализацию. Первая категория демиургов, самая безобидная, это те, кто просто рисуют картины, пишут книги, музыку, придумывают математические формулы, изобретают всякие штуки. Другие, похуже, — делают мирки только для себя и навсегда уходят туда, не беспокоя остальных, за что им большое спасибо. И, наконец, самая отвратительная категория — третья. Эти демиурги не просто сами делают миры и уходят в них, за ними устремляется куча народу, который в экстазе бросает насиженные места и бежит на приключения в только что созданную очередным творцом-ваятелем вселенную.
