— Рогоносец! Рогоносец!
Эти слова было трудно разобрать, их можно было принять за обычную птичью болтовню, но в трескотне птицы довольно часто отчетливо слышалось:
— Сифилис, ах ты б…!
Даже слуги не могли удержаться и смеялись в открытую. Мадам де Монтеспан притворилась, что это ее не касается, и сама смеялась над попугаем, стараясь скрыть этим свое смущение.
Но теперь, увидев Анжелику, она разрыдалась и стала расспрашивать о своем муже. Анжелика рассказала, что Великая Мадемуазель поговорила с ее мужем, успокоила его, и он дал обещание больше не устраивать сцен ревности.
Атенаис вытерла глаза.
— Если бы вы только знали, как я страдаю, когда вижу его! А тут еще этот попугай. Я все написала королю. Думаю, что на этот раз он будет более строгим.
Анжелика в душе усомнилась в этом и подумала, что лучше не рассказывать Атенаис, что она приглашена королем в расположение армии.
Ее карета прибыла в Табо в полночь, и она с сыном расположилась в гостинице, которая была переполнена, так как армию всегда сопровождала толпа людей, останавливающихся в ближайших поселках, но для знатной дамы, прибывшей в карете с пятеркой лошадей, сам хозяин подыскал подходящее место. Им отвели две небольшие комнаты с прихожей, предоставив ее учителю фехтования, которого захватил с собой Флоримон. Сам он поселился в одной комнате, а в другой расположились Анжелика и девицы Жиландон.
Вновь прибывшие поужинали и стали располагаться на отдых. Девушки уже устроились в кровати, Анжелика же в ночной сорочке, стоя перед зеркалом, приводила в порядок волосы.
Вдруг в дверь постучали.
— Войдите, — разрешила она и тут же замерла от удивления, увидев в дверях Пегилена де Лозена.
— Вот и я, моя прелестница.
Он вошел на цыпочках, приложив палец к губам.
— Черт меня побери, если я ожидала встретить вас здесь, — не сдержалась Анжелика. — Откуда вы взялись?
— Из армии, конечно. И как только я услышал от вашего мужа, маркиза, о вашем прибытии, то сразу же вскочил на лошадь.
— Пегилен, неужели вы хотите доставить мне неприятности?
— Неприятности? Не будьте так неблагодарны. Кстати, вы здесь одна в комнате?
— Нет, — ответила Анжелика, кивнув в сторону девиц Жиландон, мирно спящих в кровати. — А какая вам разница, одна я или нет?
— Не будьте такой вспыльчивой. На сей раз у меня достаточно приятные намерения.
Он поднял глаза к потолку, изображая мученика.
— К сожалению, должен сказать, здесь я не ради себя. Не теряйте времени и выставьте отсюда этих юных девственниц. — И он шепнул ей прямо в ухо:
— Здесь король и хочет вас видеть.
— Король?
— Да, в зале.
— Пегилен, перестаньте шутить и дурачить меня.
— У меня нет сейчас намерения шутить. Клянусь вам!..
— И вы действительно думаете, что заставите меня поверить, будто король…
— Ш-ш-ш, потише! Его величество желает видеть вас лично. Неужели вы не понимаете, что он не хочет быть узнанным?
— Я этому не верю!
— Ну, это уж слишком! Поспешите, сударыня, отправьте отсюда этих девиц и убедитесь сами.
— Но куда же я их дену? В постель к Мальбрану, учителю фехтования?
Анжелика встала и затянула шнурок сорочки вызывающим жестом.
— Если король в зале, то я там с ним и увижусь!
Она вышла из комнаты и замерла, увидев мужчину, стоящего у двери.
— Вы правы, сударыня, — раздался из-под бархатной черной маски голос короля. — В конце концов, чем плох этот зал? Он затемнен, а главное — пуст. Пегилен, посторожите на лестнице я гоните всех прочь!
Он положил руку на плечо Анжелике, затем, вспомнив о маске, снял ее. Да, это был король, и он улыбался.
— О, не надо реверансов, сударыня. Я не мог больше ждать, я должен был увидеть вас.
— Сир, — решительно сказала Анжелика, — я уже говорила вам, что не хочу быть ширмой для вас и мадам де Монтеспан. И надеюсь, что ваше величество это понимает.
— Вечно вы повторяете одно и то же, моя куколка. Сегодня нам незачем рядиться в маскарадные костюмы. Почему вы не допускаете мысль, что я пришел сюда ради вас?
Анжелике польстили его слова, но они поставили ее в еще более затруднительное положение.
— Ну и что? — спросила она.
— Все очень просто, сударыня. Мы не связаны с вами близкими отношениями, но неужели вы не понимаете, что произвели на меня неотразимое впечатление? Я не могу забыть ни ваших губ, ни эти очаровательные ножки, которые я лицезрел в Версале.
— Мадам де Монтеспан прекрасна, как и я. И она любит вас. Она просто обожает ваше величество!
— В то время, как вы…
Его алчные глаза, казалось, гипнотизировали ее. Он приблизил рот к ее губам, и у нее не было сил отодвинуться. Он прильнул к ее губам, раздвинул их и коснулся языком ее зубов. Они принялись целоваться со все возрастающей страстью, сжигавшей их обоих.
И вот она первая, будто ослабев, прислонилась к перегородке. Ее губы дрожали. Король судорожно сглатывал слюну.
— Я всю жизнь мечтал о таких поцелуях, — шептал он. — Я снова хочу видеть вашу запрокинутую головку, полузакрытые глаза, ваш чудесный рот. Мне надо идти, но у меня нет мужества покинуть вас. Эта гостиница расположена далеко от…
— Ваше величество, я вас прошу не ввергать меня в поступки, которые страшат меня.
— Страшат вас? А я думал, что они радуют вас. Неужели я ошибся?
— Что же мне остается делать? Ведь вы — король!
— А если бы я не был им?
Глядя ему прямо в глаза, Анжелика мужественно сказала:
— Я надавала бы вам пощечин!
Король явно рассердился.
— Неужели я так плох как любовник?
— Сир, неужели вы забыли, что маркиз дю Плесси — ваш друг?
Этот вопрос застал монарха врасплох. Казалось, он был смущен.
— Конечно, он мой лучший друг, но я считаю, что вовсе не приношу ему этим неприятностей. Всем известно, что у маркиза одна любовница — война. Коль скоро я отдаю под его начало армию, то чего же ему еще желать? Его совсем не занимает любовь, и он доказывал это много раз.
— Но он также доказал, что любит меня.
Король вспомнил сплетни, ходившие при дворе.
— Так значит, Марс сдался в плен Венере? Я просто не могу поверить в это! Но должен признаться, что вы способны на этот подвиг.
— Поверьте, что я люблю его, а он любит меня. Неужели же вы способны разрушить нашу вновь обретенную любовь?
