В трущобах Гонконга находили «рыбок» — как правило, молодых начинающих наркоманов, у которых не было родственников. Специально обученные контролеры-оценщики («прилипалы») из мафиозных структур под видом миссионеров с целью оказания помощи производили отбор потенциальных доноров. «Рыбок» под видом лечения от наркомании направляли в специально оборудованные общежития, глубоко законспирированные под различные учреждения, строго охраняемые. Там их действительно лечили с целью выведения шлаков от наркотиков различными методами, например жестокой диетой. Проводили многочасовые молитвы-беседы. Жизнь «рыбок» заканчивалась на операционном столе.
Сфера деятельности преступного синдиката значительно расширилась за счет изготовления фальшивых банкнот и «промышленного бандитизма». Этот сравнительно новый термин появился в результате того, что гангстеры усмотрели поистине золотую жилу в производстве подделок на товары известных фирм. Подделки с фирменными знаками известных японских промышленных компаний изготавливались на предприятиях Гонконга, которые были записаны на подставных лиц, а хозяевами на самом деле являлись члены триады. Внутри «почтенного общества» была изобретена и условная терминология для подделанных ювелирных изделий, калькуляторов, радио- и телевизионной аппаратуры. Их называли «ананасы», «манго» и т. д. В обществе насчитывалось свыше дюжины «департаментов», каждый из которых специализировался на производстве одного или нескольких видов изделий.
И все же самой доходной статьей гонконгской мафии оставалась контрабанда наркотиков, содержание опиумокурилен, чему в немалой степени способствовала коррумпированность местного и судебного аппарата, администраций тюрем. Сами гонконгцы были убеждены, что, по крайней мере, половина полицейских — тайные члены триад. Один из основных районов, откуда поступала наркотическая трава, так называемый «золотой треугольник», расположенный на Шанском плато. В этом районе граничат между собой Бирма, Лаос и Таиланд. Крестьяне издавна выращивали здесь опиумный мак, индийскую коноплю. Скупкой наркотического зелья занимались вооруженные преступные группировки. Все, что выращивалось в «золотом треугольнике», переправлялось триадой контрабандным путем в различные уголки земного шара.
В то время, когда Орлов находился в «гостях» у «почтенного общества», в стане гонконгской мафии появились тревожные настроения. Гонконгские триады в преддверии 1997 года, когда колониальный статус Гонконга должен был измениться, искали страны, где они могли бы найти пристанище для своей преступной деятельности. Они понимали, что коммунистический Китай прикроет и их дела в Гонконге, и их самих самыми жестокими мерами, вплоть до казней. В поисках маршрутов «исхода» переговоры велись с американскими «тонгами» — преступными организациями лиц китайской национальности, обосновавшимися в Нью-Йорке и Бостоне. Первые соглашения были уже достигнуты. Активизировался и процесс массового вложения капиталов преступного гонконгского мира в легальный бизнес в Соединенных Штатах.
Но здесь триады встретили сильнейшего конкурента в сфере наркобизнеса — колумбийские наркокартели, которые не хотели сдавать свои позиции, но и войны с «гонгами» тоже опасались. Для переговоров с гонконгскими «почтенными обществами» был послан представитель колумбийского наркобизнеса — Луис Альмейдо, известный в преступном мире Колумбии и Соединенных Штатов под кличкой Большой Луис, разыскиваемый ФБР и Интерполом, и наделенный самыми широкими полномочиями от наркобаронов. По этому случаю «Уважение и справедливость» устроило большой прием, замаскированный под открытие нового спортивного клуба.
* * *
Проходили день за днем, неделя за неделей, а про Орлова в этой китайской конторе никто не вспоминал. Кормили хорошо, разнообразие блюд затмило все его скудные знания по кулинарии. Но все равно это была не еда для русского человека. И он часто вспоминал немудреную русскую жареную картошку с малосольным крепким огурчиком, нежное сало, квашеную капусту с лучком и подсолнечным маслом, ломти черного хлеба. Это был предел его кулинарных мечтаний.
В своей комфортабельной тюрьме Сане нечего было делать. Редко видел Орлов и переводчика-консультанта, бывшего советского студента. Ли Цзы как будто избегал встречи с ним. Одно лишь было Саше в утешение — отлично оснащенный спортзал с различными тренажерами японского и американского производства. Японские макивары[64]и американские боксерские мешки на многие часы отвлекали Александра от вынужденного одиночества.
Часами бессонницы раздумывал он о побеге. Не спеша разглядывал систему охраны. Видеокамеры на каждом повороте и внимательные охранники в дверях, открывающихся только через пулы старшего дежурного, практически исключали возможность побега. Но все равно, думал он, всегда остается шанс рискнуть. Есть ли только в этом смысл? Ведь первый встречный китаец сможет опознать в нем русского и сообщить в полицию. Извечный вопрос «что делать?» стоял перед Саней. Зачем его здесь откармливают, как попугая в клетке? Проходили дни, но ничего так и не прояснялось…
* * *
Однажды, когда Орлов третий час отрабатывал удары на макиваре, краем глаза заметил, как в спортзал зашел переводчик Ли Цзы. Тот внимательно следил за тренировкой Орлова. «Не зря пришел по мою душу», — подумал Саня и, вытирая пот, спросил консультанта:
— Что новенького, Ли? Долго меня собираются еще здесь держать?
Тот в ответ только пожал плечами. И Александр с яростью набросился на макивару, нанося бесчисленные удары руками и ногами. Снаряд превратился для него в самого злейшего врага. Раскачиваясь из стороны в сторону, он, наконец, оторвался от крепления в полу и под последним ударом рухнул на пол.
— Здорово. Ну, ты даешь, Саша, стране угля! — восхищенный китаец улыбался.
— Хоть мелкого, но до х… — зло бросил ему в ответ Саня.
Ли засмеялся еще громче, одобряя черный юмор. Он кивал головой и повторял смеясь:
— Мелкого, но до х… мелкого, но до х…
Наконец, отсмеявшись, Ли Цзы спросил:
— Саша, а не хочешь поучаствовать в спортивном бою?
Саня в ответ только удивленно вскинул брови.
— Понимаешь, — продолжал китаец, — через несколько дней к нам в организацию приедут очень почетные гости, и начальство по этому поводу устраивает банкет, но кроме него хотят показать им и что-то особенное, произвести впечатление. Например: бой лучшего каратиста общества с лучшим бойцом русского стиля. Это, конечно, тебе зачтется, и может появиться шанс…
— Какой шанс? — перебил Саня.
— Не знаю, — замялся переводчик. — Ну, что скажешь?
— Да я, в принципе, готов, — ответил Орлов. — Настоящий боец всегда жаждет боя.
— Тогда хорошенько готовься. От организации будет лучший боец, потому что боссы наслышаны, как ты дерешься. Он учился карате в Японии у самого Масутацу Оямы. Но все равно победит дружба. Так ведь говорят в СССР? — китаец хитро подмигнул и вышел.
