– Так это же незаконно, ваше высокоблагородие, – осклабился Крячко.
– Плевать я на все хотел, – хмыкнул полковник. – Если мы его до утра не расколем, на всей операции можно будет ставить крест. Поймаем только мелкую рыбешку, все матерые щуки уйдут.
– Никуда они не денутся, – уверенно заявил Крячко и встал со стула. – Благословите, отче, на благое дело иду, ради отчизны жизнью и потенцией рискую.
– Да пошел ты, паяц, – беззлобно выругался сыщик и, откинувшись на спинку стула, закрыл глаза: боль в плече все же дала о себе знать!
Беспрерывный допрос Гурылева продолжался почти четыре часа. Гуров и Крячко с завидной настырностью задавали задержанному одни и те же вопросы, пытались ловить на противоречиях, давили на оговорки и использовали все прочие уловки, что были в их богатом арсенале. К тому же трижды за эти четыре часа сыщики устраивали Гурылеву очные ставки с людьми, которых привозил Веселов.
Многого они не дали, но с каждым новым человеком заставляли «бесцветного» нервничать все сильней и сильней. Ну, и если у Гурова еще была возможность пить обезболивающие таблетки, то Гурылев этой возможности был лишен. А когда к непрекращающимся головным болям добавилось страшное желание закрыть глаза и уснуть, «бесцветный» сдался под интенсивными допросами сыщиков и рассказал все, что знает.
Как и предполагал Гуров, никто из «оборотней в погонах» непосредственно с исполнителями покушения не общался. Приказы им отдавал некий Гвоздь (в миру – Гвоздев Иван Матвеевич). Гуров слышал о нем как о довольно влиятельном человеке преступного мира Москвы (по слухам, полностью завязавшем с преступной деятельностью) и поначалу удивился тому, что сам Гвоздь связался с простыми исполнителями, но, задумавшись, понял, что «оборотни» просто хотели свести к минимуму возможность утечки информации, пусть даже с риском, что операция может провалиться и милиционерам станет известно имя заказчика покушения.
Гурылев сдал также и прочих участников нападения на Гурова. К ним домой тут же отправились наряды милиции, но большого значения эта информация уже не имела. Нужно было брать Гвоздя, если еще не поздно это сделать. Как вытащить информацию из такого матерого преступника, Гуров пока не представлял, но, кроме ареста Гвоздева, выхода никакого не было, и вместе с Крячко и группой ОМОНа сыщик выехал к нему домой, отправив Гурылева в «трюм», на отдых.
Вламываться в квартиру Гвоздя без ордера оперативники не решились. Конечно, для получения оного документа могло потребоваться довольно много времени, но рисковать в сложившейся ситуации сыщики не хотели. Одно то, что адвокат на суде упомянет о незаконности вторжения, может сделать недействительными все улики и признания арестованного, которые сыщикам еще предстоит попытаться получить.
Вот и пришлось вытаскивать из дома Соболева с требованием любыми путями добыть ордер на арест и обыск и лишь затем мчаться домой к бывшему криминальному авторитету, взявшемуся за старое. Соболев настоял на том, чтобы его взяли с собой, и сыщики были вынуждены уступить его просьбе, по дороге сжато рассказав обо всем, что случилось за последние несколько часов.
Как ни опасался Гуров, услуги ОМОНа не понадобились. Гуров был почти уверен, что квартиру Гвоздя придется брать штурмом, но едва Станислав позвонил в дверь и представился, как хозяин, худой старик в шикарном халате, открыл все замки и пропустил милиционеров в квартиру. При этом он выглядел почти счастливым, чего Гуров не ожидал. Удивленно уставившись на Гвоздева, он спросил, чему тот улыбается.
– А надоело мне все. Дурак я старый, учит меня жизнь, учит, а я умнее от этого не становлюсь, – усмехнулся Гвоздев.
– Что-то я вас не пойму, – покачал головой сыщик, краем глаза глядя, как Станислав и Соболев проводят обыск.
– А что тут понимать? Все проще некуда, – ответил старик. – Да вы присаживайтесь, гражданин начальник. Это мои орлы постарались? – кивнул он на загипсованную руку Гурова.
– Хорошо, что не отпираетесь, – сыщик удивился, но не подал вида.
– А чего мне отпираться? В мои семьдесят лет бояться тюрьмы грех. Простите, Христа ради, бес попутал, – усмехнулся Гвоздев и с удивительной легкостью подвинул сыщику кресло. – Да вы присаживайтесь. Сейчас я все по порядку расскажу, а потом, если захотите, можете протокол составить.
История, рассказанная Гвоздевым, была предельно проста и банальна. Несколько лет назад он вышел из преступного бизнеса на почетную пенсию, добровольно передав все свои дела преемнику. Однако полностью с преступниками старик не порвал. Иногда к нему приходили за советом, иногда просили свести с нужным человеком, но в подробности всевозможных махинаций Гвоздев уже не вникал. Просто тихо доживал свой век, пока любимый внучек не оказался по самые уши в дерьме, обвиненный в участии в групповом изнасиловании, приведшем к особо тяжким последствиям.
Безмозглому юнцу грозили минимум семь лет тюрьмы, и старик бросился его выручать. Как назло, родители девушки оказались крайне принципиальными и напрочь отказались от денег, желая во что бы то ни стало увидеть насильников за решеткой. Пришлось поднимать старые связи, налаживать новые контакты и изворачиваться изо всех сил. Вот тут-то на него и вышел один из руководящих чинов МУРа. Он сказал, что поможет спасти внука от тюрьмы, но ему нужно, чтобы старые связи Гвоздя начали работать на него. У старика не было выбора, и он согласился, пообещав «одноразовые» услуги. Однако затем начался банальный шантаж, и Гвоздеву вновь пришлось с головой окунуться в преступную деятельность.
– Впрочем, до убийств пока дело не доходило. Так, мелкие поручения вроде рэкета, – закончил старик свой немудреный рассказ. – А когда сегодня от меня потребовали найти боевиков, причем сделать это нужно было самому, а не через посредников, я понял, что пришла пора завязывать со всем этим дерьмом. Меня предупредили, что операция провалилась, и велели держать язык за зубами, но я послал все к дьяволу и решил, что, если вы сегодня за мной не приедете, завтра пойду в милицию сам. Стыдно мне стало за свою жизнь, да и негоже пристало мне в мои-то годы тюрьмы бояться, – вновь повторился старик, и на секунду в комнате наступила тишина. – Я ведь, когда Ширяев пропал, понял, что его собственные же подельники порешили. А как узнал, что вас на это дело поставили, понял, что выкрутиться им все равно не удастся. Да и мне отвечать придется. Вот так-то!..
– Лева, твоя слава впереди тебя бежит, – встрял в разговор Станислав, но Гуров не обратил на него внимания.
Гуров сострадания к непутевой жизни Гвоздева, решившего раскаяться на старости лет, не испытывал. Как не испытывал и удовлетворения от того, что дело наконец-то можно будет закрыть. На сыщика навалилась усталость, и пульсирующая боль в руке заставила поморщиться.
– Мне нужно, чтобы вы назвали фамилии тех людей, с кем работали в последнее время, – устало потребовал он от Гвоздева. – А также факты всех преступлений, в которых принимали участие.
– Записывайте, – предложил Гурову старик. – Только поймите, что мое дело в этой организации было маленьким. Я всего лишь за прикрытие отвечал. Финансами и незаконными операциями ведали другие.
