Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
– Ты где был все это время? – встретила его мать.
На этот раз присутствовал и отчим. До этого он всегда старался держаться за кулисами.
– У товарища. А почему тебя это волнует?
– А ты что, сам не понимаешь? – начала заводиться мать. – У нас семья. Я отвечаю за тебя.
– У тебя семья с этим.
Он кивнул на молчащего отчима. Тот побелел.
– А меня ты уже давно не считаешь своей семьей. Поэтому я не понимаю, отчего такое беспокойство.
Мать не знала что сказать и вопросительно взглянула на отчима. Тот решил, что настал его черед:
– Если так, то что ты здесь делаешь? Убирайся отсюда, если мы не твоя семья! А то привык тут сидеть в нахлебниках, и даже работать не желаешь.
Максимус предполагал, о чем будет разговор, и по дороге приготовился ко всякому.
– Во-первых, я здесь прописан и имею право находиться в этой квартире. Во-вторых, мне не нужна твоя вонючая работа, потому что я сам зарабатываю себе деньги.
Он вынул из кармана смятую пачку купюр.
– Еще вопросы?
В комнате воцарилось молчание.
– Я тебе говорил, что он промышляет чем-то незаконным, – обратился отчим к матери.
– Откуда у тебя деньги? – все больше заводилась мать.
«Господи! Как он ее обработал, что его всегда ласковая и любящая мама стала смотреть на него как на врага!»
– Я их честно заработал своей головой.
– Я представляю, – язвительно сказал отчим.
– Ты даже представить себе не можешь как. Это не для твоих мозгов.
– Что? – заорал отчим. – Как ты со мной разговариваешь, черный выродок!
Максимус плохо помнил, что он прокричал в ответ, но четко видел, как отчим стал угрожающе на-двигаться на него, поэтому схватил вазу, которую приметил, когда входил в комнату, и возле которой держался во время перепалки. Он вспомнил слова Витаса о мрази и замахнулся вазой.
– Я тебе сейчас голову расшибу!
В это время мать бросилась оттаскивать отчима, и тот совсем не сопротивлялся. При всей своей силе он был трусоват.
«Вот сейчас мать сделала свой окончательный выбор. Она стала защищать его, а не меня, своего сына. Это все».
Ему стало грустно от этой мысли. Злость прошла, и он поставил вазу на место.
– Разбирайся со своим сыночком сама, но чтобы я его не видел, – прошипел матери отчим, показав для наглядности на него пальцем, и вышел из комнаты.
Мать какое-то время стояла, опершись на косяк двери, прежде чем произнесла:
– Нет у меня больше сына, – и с горечью вышла из комнаты.
Максимус при всем желании не мог сказать ей то же самое вслух. Он остался стоять один в комнате, и в голове была совершеннейшая пустота. Он не мог сообразить, что же делать дальше.
Только потом к нему пришло понимание того, что здесь, в этой атмосфере ненависти он оставаться не может. Он просто задохнется в ней, он не сможет работать. Придется отсюда уходить.
«Пока к Эммануэль, а дальше посмотрим».
И он стал собирать те немногие вещи, которые еще остались.
Максимус покидал квартиру без сожаления. Она была для него чужой, его здесь просто терпели до сегодняшнего дня. Единственное, о чем он сожалел, – это что он больше не увидит свою белокурую сестренку и не поиграет с ней в те редкие моменты, когда их никто не видел.
Во дворе дома он нашел спрятанный по пути в квартиру матери коробок и скрутил паровозик. Уже стало темно, и он сидел в одиночестве на спинке скамейки, вдыхая в легкие сладковатый дым и чувствуя, как отпускает напряжение сегодняшнего дня. Голова постепенно затуманилась, и потекли приятные мысли о предстоящем аукционе, когда его аватар будет возвещать о поступлении в продажу очередного лота, как другие аватары будут делать биды, и в конце он будет произносить традиционную фразу о том, что лот продан за такую-то сумму. А потом в информационных агентствах напишут об очередном успехе, и придут новые продавцы и покупатели, и состоится новый аукцион. И еще о том, как приятно бывает расслабиться после напряженной работы и парить над городом, наблюдать за другой жизнью и при желании присоединяться к другим аватарам для игр, бесед и совместного проведения времени. Там никто никогда не кричал на него, не называл «выродком», никто не загораживал дорогу и не требовал сигарету в качестве прелюдии к драке, и он мог общаться только с теми, кто был ему приятен. Там была другая жизнь, и она ему нравилась.
Когда он зашел в комнату, две головы оторвались от экранов с немым вопросом. Он промолчал, они все поняли без слов и продолжили заниматься своими делами. Было поздно, Оля уже ушла, и у них был третий РС, который был в его полном распоряжении. Максимус прикинул, что предстоит масса работы, потому что несколько дней он был занят организационными делами. И эта работа будет требовать предельного внимания, так как нельзя было допустить ни малейшей ошибки. Вероника его предупредила, что абсолютное большинство граждан города – американцы, и только в голливудских фильмах прославляется, что Америка – это страна равных возможностей для всех. Если американцы заподозрят, что аукцион проводит иностранец, никто к нему больше не придет. А за ним наблюдают в три глаза конкуренты, и уж они-то не упустят случая его опорочить, если представится такая возможность.
Он достал «Крокодил» и проглотил его, запив водой.
– А теперь за работу, – сказал он самому себе и забыл обо всем.
ОЛЯ
Все складывалось на редкость удачно. Единственное, что ее беспокоило, – это обстановка дома. За многие годы маневрирования она научилась чувствовать атмосферу в семье, и чутье подсказывало, что происходит что-то ей непонятное. Во-первых, мать практически перестала появляться у нее с беседами и наставлениями. Затем отец стал слишком много времени проводить дома, что было совсем на него не похоже. Более того. Отменялись еженедельные поездки в загородный дом. Такое не владение обстановкой действовало на нее раздражающе. Она все время боялась, что может произойти какая-нибудь гадость, которая сорвет ее поездку с Эммануэль, когда уже были виза, билет и деньги, за которые не приходилось отчитываться перед мамочкой.
У Эммануэль тоже все складывалось как нельзя лучше. Совместные полеты стали последней модой, и целые стаи аватаров парили над городом, демонстрируя друг другу свои способности и свои костюмы. Женщины не остались в одиночестве, и Эммануэль запустила мужскую линию. Работы было много, требовалась креативность и предельное внимание. Оля стала нервной, иногда срывалась и могла наговорить кучу глупостей, о которых потом жалела. Эммануэль тоже не особо сдерживала себя, но все обычно заканчивалось совместным косячком и фразой: «Ну а теперь пошли работать». Они были нужны друг другу.
У ребят тоже дела шли неплохо, и они были довольны. Пришло время, и девчонки им объявили, что через неделю улетают во Францию, что вызвало шок.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
