До самого конца завтрака нам уже с принцем отдельно поговорить не удалось. Так, принимали участие в общей беседе, и все.
Его странная реплика, впрочем, как бы подтверждала репутацию, о которой мы уже были наслышаны. Считается, что принц постоянно совершает какие-то gaffes, ошибки-бестактности: делает неуместные заявления, говорит удивительные вещи, иногда обидные, а иногда — просто нелепые или смешные.
Сам он об этом своем качестве отзывается так: «Есть такая наука — Dontopedalogy — „лучше-рот-не-открывать“ называется… Я этой науке служу много лет».
В прессе идут упорные споры, есть ли его ляпы особый вид абсурдного юмора или это такая форма эксцентризма, на грани чудачества или даже чего-то похуже. Кто-то из русских сравнил его с покойным Виктором Черномырдиным. Сравнение справедливое лишь в том смысле, что и от российского премьера на родине постоянно ждали — и получали — нечто необычное, неожиданное и часто очень смешное. Вроде афоризма: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».
Как-то раз, находясь в Китае и разговаривая с обучавшимися там британскими студентами, принц Филипп сказал: «Если пробудете здесь долго, то окосеете».
В разгар финансового кризиса он заявил: «Все хотели для себя больше досуга. А теперь жалуются, что они безработные».
Вот небольшая выдержка из составленного британскими журналистами длинного списка удивительных вещей, которые супруг королевы сказал в разное время разным людям.
Австралийским аборигенам:
«Вы что, все еще бросаете друг в друга копьями?»
Слепой женщине с собакой-поводырем:
«А вы знаете, что теперь есть собаки-едоки для 200 анорексиков?»
Своей супруге-королеве:
«Ну и шляпа у тебя, где ты ее взяла?» (Это про корону.)
Бизнесменам, жаловавшимся, что трудно стало накопить капитал:
«Ну а как же Том Джонс? Он миллионер, а ведь поет-то отвратительно». (Видимо, под свежим впечатлением от концерта певца накануне).
Крупной женщине-африканке, подарившей ему национальный головной убор:
«А вы точно женщина?»
Парагвайскому диктатору Стресснеру:
«Как приятно побывать наконец в стране, в которой у народа нет власти».
Нигерийскому государственному деятелю, одетому в просторные национальные одежды:
«Такое впечатление, что вы приготовились ложиться спать».
Президенту Обаме, рассказавшему о том, что он только что общался сразу с несколькими иностранными лидерами:
«И вы что, действительно умеете их всех отличать друг от друга?»
В общем, понятно, почему герцога Эдинбургского некоторые называют главным врагом политкорректности в Англии. А еще он согласился стать патроном английского Клуба эксцентриков.
Большой энтузиаст защиты окружающей среды и спасения вымирающих видов животных, он был первым президентом Шотландского фонда дикой природы.
Тем не менее огорчил некоторых своих коллег-экологов, сказав: «Все существа имеют такое же право жить на Земле, как и мы… Но я не „зеленый“, я не из числа защитников кроликов. Вместо того чтобы думать о сохранении видов, люди заняты судьбой какого-нибудь отдельного осла на Сицилии или чего-нибудь в этом роде».
Графиня Маунтбаттенская, близкая подруга и дальняя родственница, так оценивает это его свойство: «Он всегда говорит то, что думает, и не обязательно с высшей степенью такта… Но, с другой стороны, люди ждут от него именно чего-то такого, и им это даже нравится. Они думают, как хорошо, что есть хоть кто-то, у кого на языке то же самое, что на уме».
На вопрос, почему он не хочет посетить Советский Союз, принц Филипп сказал: «Ну уж нет, не поеду, эти ублюдки убили половину моей семьи».
После распада СССР он согласился сопровождать королеву в ее поездке в Россию. Предоставил свой «генетический материал» для идентификации по ДНК останков некоторых расстрелянных в России членов царской фамилии.
Принц Филипп — патрон нескольких сотен различных благотворительных организаций, фондов, проектов. Патронаж выражается в основном в предоставлении своего имени и не очень частых визитах, участии в торжественных мероприятиях. Более всего известна международная Премия герцога Эдинбургского, вручаемая молодым талантам уже более полувека. Но сам он терпеть не может, когда его начинают хвалить за благотворительную деятельность. «Не вижу никаких причин этим гордиться», — заявил принц в интервью Би-би-си.
«Мой отец попросту очень скромный человек, он считает неправильным говорить о себе. Его излюбленный совет, который он дает всем нам: говорите о чем угодно, но только не о себе — никому это не интересно», — сказал его сын принц Эдвард.
К своей персоне герцог Эдинбургский действительно относится со здоровой долей иронии. Если и говорит о себе, то в таких примерно выражениях: «Я старый ворчливый негодник». Причем слово, им использованное, звучит куда грубее, чем негодник — «sod». В принципе, это сокращение от «sodomite», то есть «содомит». Но это совсем не значит, что принц признается в нетрадиционной сексуальной ориентации, ничего подобного. Представителям его поколения «sod» использовалось как мягкое ругательство: не мат, конечно, но экспрессивнее дурака. Филипп чуть ли не рассердился, когда моя коллега спросила его, считает ли он, что хорошо справляется с ролью королевского консорта. Сказал: «Кого волнует, что я по этому поводу думаю? Это просто смешно».
Мне же после нашей встречи пришла в голову крамольная мысль: а вдруг, при всей своей явной привязанности к королеве, принц Филипп находит свою роль вечного спутника, кавалера, консорта несколько абсурдной?
И что, если его странный, неполиткорректный, сюрреалистический юмор — это приватный, тайный протест, фига в кармане, как выражаются русские, или язык за щекой, как скажут англичане…
Впрочем, вполне возможно, что это лишь плод моего воображения. Принято считать, что герцог Эдинбургский стоически выносит свои утомительные обязанности и ненастоящую, похожую на вечную игру с переодеваниями, жизнь. Кто-то сказал про него: «Принц Филипп — хороший актер, он прекрасно играет самого себя».
Но когда он узнал, что сыновьям не позволят взять его фамилию, у него вырвалось: «Я ничто, я просто амеба… единственный мужчина во всей стране, которому не разрешают дать свое имя собственным детям».
Через несколько лет, видя, как супруг переживает, королева смягчила ситуацию: их детям, не использующим титул «королевское высочество», разрешили именоваться двойной фамилией Виндзоров-Маунтбаттенов.
Впрочем, ирония в том, что и Маунтбаттен — тоже фамилия не совсем настоящая. Во-первых, так звались дедушка и бабушка Филиппа по женской линии. (По мужской он — Глюксбург, Шлезвиг-Гольштейн Зондербург, отпрыск знаменитого датско-германского рода.)
