— Я никому об этом не стану рассказывать, да и зачем мне это нужно? — ответила Ким.
— Честно говоря, я очень удивлен, что Элизабет похоронена здесь, — признался Джон. — Мне говорили, что ее зарыли в общей могиле где-то к западу от центра Салема. А кто этот человек? Он что-нибудь знает о могиле?
— Эдвард для меня не просто человек, — пояснила Ким. — Да, он знает о могиле, и, более того, он знает об Элизабет.
— Я думал, мы договорились, что ты никому не будешь рассказывать об Элизабет, — недовольно произнес Джон.
— Это не я рассказала ему о ней, а Стентон, — заметила Ким.
— Черт бы побрал родню твоей матери! — пробормотал Джон и направился к терпеливо ожидавшему его Эдварду.
— История Элизабет Стюарт не подлежит широкому разглашению, это сугубо частная информация, — предупредил Джон Эдварда. — Я надеюсь, вы примете это к сведению.
— Я понимаю, — уклончиво ответил Эдвард. Интересно, какова была бы реакция Джона, если бы он узнал о голове в багажнике?
Удовлетворившись этими объяснениями, Джон соблаговолил, склонившись на просьбы Ким, осмотреть коттедж. Осмотр был весьма кратким. Выйдя на улицу, он немного помедлил, прежде чем сесть в машину. Глядя в глаза Эдварду, он произнес:
— Ким чудесная, умная девушка. Она очень добрая и умеет любить.
— Я тоже так думаю, — согласился Эдвард.
После этих слов Джон сел в автомобиль и отбыл. Ким следила за его машиной, пока та не скрылась за деревьями.
— Он обладает сверхъестественной способностью выводить меня из себя, — пожаловалась Ким. — Он даже не понимает, насколько унизительно, когда тебя называют с подобными интонациями девушкой и обращаются как с подростком.
— Ну, по крайней мере, он тебя хвалил, — успокоил ее Эдвард.
— Пусть он хвалит свою бабушку! — огрызнулась Ким. — Этими комплиментами он набивал цену себе. Таким способом он хочет показать, что это его заслуга, что я стала такой. Но он не имеет к этому никакого отношения. Он никогда не приходил, когда был мне нужен. Он никогда не мог понять, что быть мужем и отцом — это не только обеспечивать семью пищей и одеждой.
Эдвард обнял Ким за плечи.
— Все это не стоит того, чтобы так изводить себя. Не принимай близко к сердцу.
Ким порывисто приникла к Эдварду.
— Прошлой ночью мне пришла в голову одна идея. Что, если ты вместе со мной первого сентября переедешь в коттедж?
Эдвард от неожиданности поперхнулся. Он снова начал заикаться.
— Очень великодушно с твоей стороны, — промямлил он.
— Я думаю, это просто превосходная идея, — продолжала Ким. — Здесь с избытком хватит места для нас двоих, а тебе, так или иначе, нужно где-то жить.
— Большое тебе спасибо, — заикаясь, произнес Эдвард. — Я прямо не знаю, что сказать. Может, мы потом обсудим этот вопрос.
— Обсудим потом? — не веря своим ушам, переспросила Ким. Меньше всего она ожидала отказа. Ей домой до сих пор ежедневно продолжали приносить цветы от Эдварда.
— Я просто опасаюсь, что твое приглашение импульсивно, — объяснил Эдвард. — Я полагаю, поразмыслив, ты передумаешь, а потом не будешь знать, как от меня отделаться.
— Так вот почему ты заупрямился? Ладно, мы еще поговорим, но знай: я не намерена менять свое решение. — Она приподнялась на цыпочки и обняла его за шею.
Позже, когда они устали обсуждать планы обновления дома, Ким попросила Эдварда составить ей компанию в поисках документов семнадцатого века в бумагах, хранящихся в замке. Она объяснила это тем, что его ценные мысли, касающиеся природы неизвестной улики, придали ее идеям новый импульс. Эдвард не возражал и заверил, что с удовольствием останется с ней.
Придя в замок, Ким предложила заняться бумагами, сваленными на чердаке, и поначалу Эдвард не стал противиться. Но, поднявшись на чердак, они попали в настоящую парилку. Они распахнули настежь слуховые окна, но и это не помогло, на чердаке стояла удушающая жара. Эдвард быстро потерял к делу всякий интерес.
— Мне кажется, поиски не доставляют тебе никакого удовольствия, — заметила Ким.
Эдвард, вытащив из бюро ящик с документами, устроился возле открытого окна, но вместо того чтобы просматривать бумаги, пустым взглядом уставился на улицу.
— Я не могу сосредоточиться на поисках, потому что все время думаю о новых алкалоидах, — признался Эдвард. — Мне хочется прямо сейчас поехать в лабораторию и взяться за дело.
— Бери мою машину и поезжай, — предложила Ким. — Я вернусь попозже, на поезде.
— Отличная идея, — отозвался Эдвард. — Но на поезде поеду я.
После короткого препирательства победил Эдвард, который сообщил Ким, что после трех часов поезда уже не ходят и ей просто не на чем будет добраться до дома. Они пошли к коттеджу и сели в машину. На полдороге к станции Ким напомнила Эдварду, что в багажнике лежит голова Элизабет.
— Нет проблем, — ответил Эдвард. — Я возьму ее с собой.
— В поезд? — ужаснулась Ким.
— А почему бы и нет? — ответил Эдвард. — Она же в коробке.
— Я хочу, чтобы ты вернул ее на место как можно быстрее, — настаивала Ким. — Они засыплют траншею, как только подведут коммуникации.
— Я все сделаю очень быстро, — заверил ее Эдвард. — Я надеюсь, что в пробах окажется что-нибудь интересное. Если же там ничего не найдем, то я постараюсь добраться до ее печени.
— Мы теперь полезем в гроб только за тем, чтобы положить на место голову, — воспротивилась Ким. — Тем более, что в это дело сунул нос мой отец. Что еще хуже, он прекрасно знаком с подрядчиками.
Ким высадила Эдварда около лестницы, ведущей на платформу. Эдвард достал из багажника коробку.
— Может быть, мы сегодня вместе поужинаем? — предложил он.
— Думаю, что сегодня я не смогу, — ответила Ким. — Мне надо быть дома, накопилась масса дел: нужно постирать, к тому же мне завтра на дежурство, придется очень рано вставать и целый день быть в форме.
— Может быть, мы хотя бы созвонимся? — сказал Эдвард.
— Обязательно, — согласилась Ким.
Насколько Эдвард был счастлив, общаясь с Ким, настолько же ему было приятно вернуться в свою лабораторию. В особенности же обрадовало его присутствие Элеонор, которую он не рассчитывал встретить. Но она сходила домой, приняла душ, поспала несколько часов и вернулась. Эдварду она пояснила, что результаты слишком взволновали ее, чтобы оставаться в стороне от столь интересной работы.
Для начала она показала Эдварду данные масс-спектрометрии, по которым было ясно, что они имеют дело с тремя совершенно новыми алкалоидами. После утреннего разговора по телефону Элеонор занималась исследованием полученных результатов и пришла к выводу, что ни одно из известных соединений не могло дать подобной спектрометрической картины.
