Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
Несмотря ни на что, совесть постоянно мучила меня по поводу моего самозванства.
«Каким бы чудовищем ни была мать Натальи Павловны, сама она тут совершенно ни при чем, — размышляла я. — Скорее ее можно назвать жертвой несчастных страстей ее матери. Судя по всему, она до сей поры мыкает горе где-нибудь в Петербурге, если даже всезнающая Ксения Георгиевна до сих пор о ней ничего не слышала. Знает ли она о гибели своего отца? Если знает, то наверняка приехала к нему на похороны. И если я все правильно понимаю, то ей давно пора появиться, хотя бы для того, чтобы вступить в права наследства».
И почему она до сих пор этого не сделала, было совершенно непонятно.
Уже несколько дней, лишенная физической возможности покинуть эту деревню, я не только ожидала ее скорого приезда, но и готовилась к нему. Я собиралась честно ей рассказать о том, что мне было известно и, если ей будет угодно, предложить действовать заодно.
Но, похоже, она не торопилась стать полноправной помещицей, и для этого у нее должна была быть весьма веская причина.
Каких только предположений не появлялось у меня по этому поводу: и что ее самой давно нет на этом свете, и что она прикована к постели в каком-нибудь приюте для бедных… И я уже понимала, что не успокоюсь, пока не увижу ее собственными глазами.
В любом случае мне необходимо было снова съездить в Синицыно. Хотя бы для того, чтобы избежать скандала.
«Если я не объясню дочери Павла Семеновича своего временного проживания в Лисицыно под ее именем, — записала я в своем дневнике, — скандала не миновать.
Возможно, она даже передаст дело в суд. Я бы на ее месте именно так и поступила».
Поэтому я не стала отменять своих распоряжений и пораньше легла спать, чтобы с первыми лучами солнца отправиться в Синицыно.
* * *
Не буду описывать всех дорожных перипетий по пути в Синицыно. Тем, кто хоть раз путешествовал по российской провинции, они хорошо известны. И в них не так много разнообразия.
На этот раз мой хваленый экипаж все-таки не выдержал единоборства с российскими ухабами, и нам пришлось делать аварийную остановку в самом неожиданном, и далеко не самом удобном месте.
Поэтому к месту назначения мы добрались только во второй половине дня, да и то лишь благодаря умению Степана. Он собственными руками привел карету в божеский вид. Во всяком случае, в ней уже можно было передвигаться без большого риска для жизни.
Я рискнула направиться в избу к бурмистру, несмотря на то, что еще недавно видела его в первых рядах участников облавы на собственную персону.
Он встретил меня приветливо, и всем своим видом пытался показать, что если и участвовал в тех боевых действиях, то только по недоразумения. И чтобы доказать свои дружеские намерения — разрешил снова остановиться в господском доме. На мои вопросы о Наталье Павловне он не смог ответить мне ничего вразумительного. Судя по всему, это имя ему было неизвестно. Синицына хоронили только какие-то дальние родственники да приехавшие из Саратова представители какого-то благотворительного общества, членом которого, оказывается, был долгие годы Павел Семенович.
Поэтому похороны прошли скромно, по русскому обычаю Синицына помянули и в тот же день разъехались по домам.
Крестьяне, лишенные хозяина, пребывали в состоянии недоумения и неопределенности и на всякий случай бросили все полевые работы.
Поэтому они вторую неделю ходили друг другу в гости, поминали чуть ли не ежедневно погибшего хозяина, а все остальное время грелись на солнышке отгоняя появившихся в большом количестве зеленых мух.
Еще недавно желавшие моей смерти, теперь они лениво провожали взглядами мой экипаж, не проявляя никаких признаков беспокойства.
Едва перекусив с дороги, и разложив вещи, я отправилась на маленькое деревенское кладбище, где в демократической близости находились господские и крестьянские могилы, мало отличаясь друг от друга по внешнему виду.
Меня неприятно поразило, что могила Личарды оказалась по левую руку от захоронения Павла Семеновича. И после смерти они остались неразлучны.
По пути я нарвала небольшой букетик скромных полевых цветов и положила его на еще не успевший осыпаться холмик под простым деревянным крестом.
Дул неприятный северный ветер с болот, и очень скоро я почувствовала легкий озноб и собралась в обратный путь, бросив почти случайный взгляд на личардову могилу. И остановилась как вкопанная.
На его могиле лежал уже почерневший и сморщенный, но некогда шикарный букет роз. И это при том, что на могиле Павла Семеновича не было ни цветочка.
В это трудно было поверить.
«Что за почитатель его трагического таланта объявился в этих местах? — подумала я. — Даже если допустить, что какая-то безутешная крестьянка горько оплакивала его смерть, то вряд ли она принесла бы ему розы. В Синицыно они не растут, так откуда же им здесь взяться?»
Я подняла с могилы букет и убедилась, что стебли были обрезаны острым ножом, под правильным углом, а сам букет был обернут тоненькой траурной лентой.
Все говорило о том, что он был куплен в цветочной лавке, то есть привезен в Синицыно издалека. И сделано это было не раньше, чем два дня назад. Цветы повяли, но еще не засохли.
Вернув покойному его последнее достояние, я снова направилась к бурмистру.
— Что-нибудь не так? — угодливо спросил он, и его заплывшие глазки испуганно забегали из стороны в сторону.
— Нет-нет, — поспешила успокоить его я, — все хорошо. Я была на могиле у Павла Семеновича, отнесла цветов… Кто приезжал к вам на днях?
— К нам? — ответил он не сразу, соображая, не грозит ли мой вопрос ему какой-нибудь опасностью.
— Наверняка это кто-нибудь из моих знакомых, Павел Семенович был моим хорошим приятелем, и у нас было много общих друзей, и мне просто интересно… — как можно спокойнее, словно речь шла о простом любопытстве, добавила я.
И моя маленькая хитрость сработала.
— Понимаю, — ощерился он беззубым ртом, — разумеется…
Он больше походил на приказчика в городской лавке, чем на деревенского старосту. Возможно, он и занимался коммерцией до того, как им стал. В то время многие крестьяне заводили собственное дело, платя хозяевам оброк, а нажив капиталы, выкупали себя и свою родню. И становились уважаемыми коммерсантами. У таких доморощенных негоциантов гонору было хоть отбавляй, чаще других они были не чисты на руку и подвизались на самым сомнительных поприщах.
Но и прогорали они чаще других, у иных ума не хватало, других жадность губила. Может, и этот вернулся в свою избушку, разорившись дотла или погорев на какой-нибудь афере.
Уж больно был плутоват.
— Меня такое любопытство разобрало, — решила я поменять тактику, — что, кажется, ничего не пожалею, лишь бы узнать кто это был. Это была женщина? — прищурив глаза, спросила я тоном капризной барыньки, пытаясь выглядеть как можно легкомысленнее.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
