— А вот это не надо, полковник!.. Чужими!.. Кто из нас – чужими-то? Вся разработка "Племянника", спрашивается, — чья?!.. Это у вас и у всей вашей конторы, excuse me, my dear [47], – больно загребущие!
— Так, значит? Только палки в колеса?.. На дело-то вам, Погремухин, вижу, наплевать! Отрапортовать нетерпится!.. На чужих закортках – в рай!
— А с кого, с кого пример берем!.. Эх, полковник, уж кто бы говорил!..
Так до конца и не сообразив, на чьей стороне нахожусь и правильно ли поступаю сейчас, я по-незаметному подобрался к потайному ходу и скользнул в узкую щель. Свет сюда проникал только из комнаты вместе со всплесками безысходно затянувшейся перебранки:
— …И имейте в виду, генерал, без последствий это не будет оставлено. Увидите – обращусь лично! Вы меня, Погремухин, знаете! Ответите по всей форме!
— Давайте, Чебурыки, пишите, вы это умеете!.. Уже, кстати, понаписали… А за погром, за погром за этот – кто, спрошу вас, кто ответит?.. Вон, Шмаков – весь обгоревши! (Он ткнул в сторону однорукого.) Между прочим, орденоносец, заслуженный ветеран, инвалид! И Двоехе… (тьфу ты, Господи!)…Двоехоров вон еле дышит! Отличный, перспективный офицер, переходящим вымпелом награжден! Если загнется?.. И компьютер совсем новенький – тысяча пятьсот долларов, между прочим!.. Кто за все будет отвечать?!
— Уж не сомневаюсь – ответите!..
Елизавета Васильевна осторожно притворила за мной потайную дверь-стеллаж, приглушив их распаленные голоса и стоны побитых, теперь оттуда проникал только запах горелого хлорвинила.
В тесном помещении, где я оказался, наступила кромешная тьма.
— Слава Богу, кажется, не заметил никто… Давайте, за мной. Только, прошу вас, поаккуратнее, здесь можно запросто свернуть шею…
2 Малое уходит, великое приходит.
Из китайской "Книги Перемен"
…следом за ней, по какой-то, как в старинном замке, крутой винтовой лестнице, осторожно нащупывая каждую ступеньку. Каменные стены были липкими, и от них тянуло застарелой плесенью.
Наконец лестница кончилась, мы куда-то пришли. Здесь пахло погребом. Елизавета Васильевна чиркнула спичкой и зажгла два факела, торчавшие из стены. Погреб оказался достаточно просторным, до противоположной стены свет факелов не доставал.
Елизавета Васильевна присела на какой-то сундук, единственное, что здесь было.
— Кажется, оторвались, — отдышавшись, с облегчением сказала она.
Как и в прошлый раз, тогда, в квартире у "дяди", ее красота изрядно сковывала, мысли работали от силы на осьмушку возможностей.
— Если здесь нет другого выхода, они быстро нас найдут, — сказал я.
— Не думаю, что они так уж быстро спохватятся, — отозвалась она. — Сами видели – у них сейчас другие заботы. По крайней мере, мы успеем кое о чем поговорить. А другой выход где-то, наверняка, есть, только поискать надо… Надеюсь, вы не в претензии, что я вас похитила? Или уже обжились в золотой клетке?.. Да, блондиночка, действительно, недурна, знают, чем человека взять… Не удивлюсь, если они вам уже и должности, и чины успели предложить?
Слава Богу, царивший в этом погребе полумрак скрыл от ее глаз, как я, должно быть, при этих словах, особенно при упоминании о Лайме, пунцово зарделся. Чтобы уйти от скользкой темы, спросил:
— Чего они все-таки от меня хотят?.. И друг от друга тоже…
— Ну, друг от друга – это самое понятное, — сказала она. — Обойти, обскакать. Обычная история: две стаи хищников не могут поделить добычу… А вот от вас… Или – правильнее сказать – от нас обоих…
— Так вы, что ли, не на стороне своего супруга? — перебил я ее.
Она поморщилась:
— Супруга?.. Он мне такой же супруг, как вам – дядюшка. Просто меня уговорили сыграть роль в этом не очень благовидном спектакле. Они отлично знают, какой золотой клеткой кого приворожить. Вы ту квартиру видели? А у меня, так уж получилось, — ни кола ни двора… Свою историю как-нибудь позже расскажу, сейчас, боюсь, у нас мало времени… Короче говоря, за роль мне эта квартира полагалась в подарок… Мне казалось, что грех не так уж велик… Извините меня, конечно, за розыгрыш. Клянусь, до поры до времени я не видела в этом ничего слишком предосудительного!
— Да нет, нет, все понимаю… — проговорил я. Оттого, что она вовсе не "дядина" жена, сразу же стало как-то легче на душе, и ее красота уже не так сковывала. — Но – зачем им все это было нужно?
— Ах, если бы я могла так легко ответить… — задумчиво сказала Елизавета Васильевна. — Идет какая-то сложная, многоходовая игра, причем идет уже очень давно, возможно, даже не один век, идет на самом высоком уровне. Все вращается вокруг некоей…
— …Великой Тайны Веков, — подсказал я, — быть может, излишне торжественно.
— Да, вижу, с вами уже успели провести предварительную беседу. В таком случае, вы, возможно, знаете, что этой Тайной располагают лишь так называемые…
— …Деспозины…
— О, вас обо всем просветили!..
— Только я пока не знаю, что это такое…
— Пока это и не важно… Главное, что – только они… И вот судьба сложилась так, что вы… как, впрочем, и я…
Не удержавшись, я воскликнул:
— Как! И вы тоже?!
Елизавета Васильевна (Лиза – теперь я ее про себя так называл), молча на меня глядя, закурила.
— Возможно, ты… Возможно, вы… — сбился я.
— Коли уж так, перейдем на "ты", если не возражаешь, — предложила она.
— Возможно, ты, — с радостью ухватился я за ее предложение, — что-то обо всем этом и вправду знаешь, но если говорить обо мне, то, клянусь вам… клянусь тебе… я – ну ровным счетом ничего!
— Ах, — произнесла она, — если бы мы сами знали, что мы знаем, что в себе несем. Говорят же – капля воды несет в себе знание обо всей Вселенной. Мы – такие же капельки, не ведающие, что внутри нас!.. Ты, может, слыхал, как в древности передавали тайную информацию? Человека (желательно, глухонемого) выбривали наголо и наносили на кожу головы татуировку со всеми данными. Волосы отрастали, человека под видом, например, пастуха отсылали куда нужно. Знал ли он, что несет под своей шевелюрой? И кому взбрело бы на ум его проверять? Кроме, разумеется, тех, кто доподлинно знал, что там сокрыто.
— Но у меня там… — потрогав свою шевелюру, попытался пошутить я, — ровным счетом ничего! Ей-Богу! Знаю наверняка! В армии брили наголо!.. Да и внутри головы – пожалуй, пока ненамного больше.
