над моей головой, прямо за моей спиной.
— Она со мной, — низкий голос Габриэля вибрирует надо мной.
Шон бросает на меня взгляд, словно ища одобрения по поводу собственнической хватки, которую новичок оказывает на меня. Я слегка улыбаюсь ему, он пожимает плечами и улыбается в ответ. Его голубые глаза затуманиваются от поражения.
— Ладно. Тогда увидимся, Сидни. — Он поворачивается и идет обратно в «Ниддрис».
Габриэль разворачивает меня, притягивает к себе и прижимается губами к моему уху.
— Ты опоздала. — Его слова касаются моего уха, и я вздрагиваю. У него есть эта способность — выводить меня из себя, — но я никогда не позволю ему узнать об этом.
Ловкими пальцами он распахивает мой плащ и перекладывает мой клинок со своего плеча на мое бедро. Его ртутные глаза не отрываются от моих, пока он пристегивает маленькие ножны с дратанским серебром к петлям на моих брюках и застегивает пальто.
— Пошли.
Он поворачивается и идет по тротуару, а я следую за ним. Габриэль держится настороженно, хотя никто, кроме меня, этого не замечает. Я провела почти целый год в его ежедневном обществе. Я знаю его жесты, его привычки, и я знаю, когда он в состоянии повышенной готовности, когда его тело на пределе. Как сейчас.
Мы петляем по улицам Старого города. Замок освещен и величественно возвышается на скале, на которой был построен. Во время моего обучения, когда я изучала каждую улицу, каждый закуток, каждый паб, клуб, бизнес-центр и достопримечательность, замок был для меня центром внимания, путеводной звездой, маяком. Он по-прежнему служит мне.
И теперь я знаю улицы Эдинбурга как свои пять пальцев.
При каждом шаге лезвие дратана касается моего бедра, и я застегиваю только верхнюю пуговицу пальто, оставляя две последние расстегнутыми. Если мне нужно вытащить оружие, это нужно сделать быстро. Я должна быть готова. Всегда готова…
Мы уже на окраине Старого города, и Габриэль сворачивает налево и спускается по потрескавшимся каменным ступеням между тесными кварталами Пиппинз Клоуз. Здесь холодно, серо и безлюдно. Не заброшено, просто пусто. Сейчас здесь никто не живет.
Никто, кроме мертвых.
Я с трудом сдерживаю улыбку, когда иду за большим Габриэлем. Он занимает все пространство, и ему приходится поворачиваться немного боком, чтобы поместиться как следует. Я знаю, это его тоже раздражает. Это заставляет его чувствовать себя уязвимым, будто он не может полностью защитить меня, если возникнет необходимость. Но только я знаю это.
Я прижимаюсь к стене и продолжаю идти по узкому проходу, спускаюсь еще на пару ступенек, прежде чем оказываюсь у одинокой двери. Воздух сотрясается от грохота, доносящегося из соседнего ночного клуба, и раздается смех. Но он доносится с нескольких улиц дальше. Никто, кроме Габриэля, не знает, что я здесь. И никто, кроме нас, не знает, что должно произойти. На мгновение я вспоминаю Шона, того симпатичного полицейского из «Ниддрис». Не могу не задуматься, что бы он подумал, если бы узнал.
Габриэль останавливается прямо перед дверью и смотрит на меня своим всегдашним глубоким взглядом. Его длинные, почти черные волосы зачесаны назад и влажны от дождя. Длинная прядь падает ему на щеку, но он не обращает на это внимания. Свет от уличного фонаря пробивается сквозь занавеску и падает на часть его лица, оставляя другую часть в тени. Он великолепен и бессмертен, смертоносен и так сексуально заряжен, что воздух гудит от этого.
Нет, я еще не привыкла к этому. Даже спустя год я должна сдерживаться. Но это манеры воина-друта, и это не имеет никакого отношения к тому, что он мужчина, а я женщина. Он заботится обо мне только потому, что я такая, какая есть. Он из тайной секты древних пиктских друидов. Кроме Габриэля, есть еще только трое.
И им почти пятьсот лет.
Поэтому, когда я говорю, что Габриэль смотрит на меня с древним блеском в глазах, я действительно это имею в виду.
Его темные брови сходятся на переносице.
— Закончила?
Я пожимаю плечами. Да, он умеет читать мысли. Он не сидит у меня в голове круглые сутки, но когда ему кажется, что я отвлекаюсь от выполнения задания, он делает это в мгновение ока. Все, что угодно, лишь бы я была в безопасности. Полагаю, я должна это ценить.
— Да. Пошли.
Мне даже не нужно спрашивать, что происходит. Стоя здесь, под карнизом Пиппинз-Клоуз, у двери пустой квартиры, когда дождь хлещет по моим и без того влажным щекам, а холодный октябрьский воздух холодит кожу, я знаю. И если бы я не знала, тошнотворная вонь из-за двери была бы единственным предупреждением, в котором я нуждалась.
Один из них там. И он кормится.
Я подхожу к Габриэлю и прижимаюсь к нему спиной, и его тело застывает в неподвижности, только легкие слегка расширяются при вдохе. Черт возьми, трудно сосредоточиться в такой интимной позе…
— Спокойно, девочка, — шепчет он мне на ухо.
Будто это помогает ситуации.
— Я не отстану. А теперь иди, — приказывает он.
Я делаю глубокий вдох, вынимаю меч и вхожу.
Дверь слегка приоткрыта, поэтому я прикладываю кончики пальцев к дереву и приоткрываю щель, достаточную для того, чтобы мы с Габриэлем могли протиснуться, и проскальзываю в темное помещение. К отвратительному запаху примешивается привкус плесени, и меня чуть не тошнит, но я несколько раз сглатываю, чтобы подавить этот порыв.
Сунув руку в набедренный карман, я достаю маленький фонарик. Я слышу знакомое бульканье, доносящееся из соседней комнаты, так что я почти уверна, что передо мной что-то не так. Мое сердце колотится о ребра, когда я провожу лучом света по голому полу.
Он падает на женскую туфлю.
Боже милостивый.
Когда я двигаюсь в конец зала, меня немного успокаивает то, что Габриэль стоит прямо за моей спиной. Осознание того, что он там, не сотрет из памяти то, чему я стану свидетелем. Эта яркая сцена, а также запах, навсегда останутся в моей памяти.
Я сжимаю пальцами рукоять меча, а тело напрягается, пока я готовлюсь. Я направляюсь туда, где, как я почти уверена, находится кухня. Звуки жевания и бульканья становятся громче, напряженнее.
А затем все прекращается. Тишина.
Он знает, что я здесь.
Я жду, потому что мне нужно, чтобы он был у меня на виду, прежде чем я сделаю шаг. Один неверный шаг, и мой ботинок оказывается на полу.
На следующем вдохе он подпрыгивает, приземляясь всего в нескольких футах от меня. Он еще не видит меня, но я почти уверена, что он чувствует мой запах.
