словно тряпка, прибитый копьем к двери. Удар был страшен. Пронзить человека насквозь не каждый воин сможет, а чтобы такое сотворил горшечник или лавочник…
— Получи! — заревел стражник, оказавшийся рядом с убитым, и ткнул копьем в живот какого-то горожанина, который стоял ближе всех.
— Ну, пошла потеха! — усмехнулся Волк и достал из-под плаща сакс длиной в руку.
Он подошел к воину, а когда тот и его попытался достать острием копья, то плавным движением ушел в сторону, дернул на себя древко и пронзил наемника насквозь, да так, что окровавленный сакс высунул свой нос из спины воина. Миха, который исцелился чудесным образом, метнул в голову еще одного стражника заточенную железную пластину, отчего тот упал, пытаясь протереть глаза, которые заливали потоки крови, льющейся из рассеченного лба. Толпа всхрапнула как дикий зверь и бросилась вперед, добивая уцелевших из охраны Валентина. Волк и Миха благоразумно отошли в сторону и стали ждать. А княжеский егерь примерял по руке меч, который только что снял с убитого.
— Баланс — полное говно! — глубокомысленно сказал он, сделав пару взмахов. — И как они таким дерьмом воюют? Деревенщина нищая, что с них взять! То ли дело почтенный Лотар клинки кует!
Минут через десять из дома выволокли избитого Валентина, которого бросили на землю. Толпа с упоительным хеканьем начала дубасить его, а потом схлынула, оставив лежать. Незадачливый император лишь стонал и водил по сторонам заплывшими глазами. Горожане улюлюкали и сыпали оскорблениями. В патрикия полетели комки грязи и камни.
— Не, ну так дело не пойдет! — нахмурился Волк, и Миха понял его с полуслова.
— Смертью казнить его! — истошно завизжал парень. — Голову долой негодяю! Ишь, чего удумал! На священный престол схизматик проклятый решил сесть! Казнить его!
— Казнить! — заорала толпа, но действий никаких горожане не предпринимали.
Волк вышел из толпы, растолкав кузнецов, матросов, лавочников и купцов. Он одной рукой вздернул Валентина, поставив его на колени. Тот водил умоляющим взглядом по сторонам, а из его разбитых губ неслись какие-то несвязные фразы. Он то обещал что-то, то грозил, то просил о милости. Но это не помогло. Волк взмахнул мечом и одним ударом снес голову императорского тестя, комита экскубитров, стратига фемы Опсикий, магистра милитум, патрикия, удостоенного ношения пурпура… Из перерезанных жил ударил фонтан алой крови, а тело Валентина завалилось набок, прямо в грязь. Лишь пурпурный плащ и такого же цвета сапоги напоминали о том, что здесь лежит один из могущественнейших людей мира. А его голову поднял за волосы какой-то бродяга, который заорал, показывая гнилые зубы:
— Сжечь его!
— Сжечь! Сжечь! — подхватила толпа, и тело Валентина за ноги потащили к едва теплому пеплу, в котором дымились останки его верного соратника Антонина (1).
— Хорошая работа! — Волк хлопнул Миху по плечу. — Пойдем в порт. Посмотрим, что наш друг Коста делает. Вдруг ему наша помощь нужна.
— Думаю я, что корабля там уже нет, — усмехнулся Миха. — Спорим на золотой?
— Не буду я с тобой спорить, — покачал головой Волк. — Пошли! Убедимся, что дело сделано, поедим в харчевне и домой двинем. Тут сейчас весело будет. А это, парень, уже не наша война.
1 Именно так и прошло свержение узурпатора Валентина в реальной истории. Источник — «История императора Иракла» армянского епископа Себеоса.
Глава 38
Месяц спустя. Апрель 644 года. Карфаген. Африканский экзархат.
— Передать всем бортам! — крикнул Святослав ординарцу, который стоял рядом и поедал его преданным взглядом. — Артиллерийским расчетам занять места! Абордажные сотни на палубу!
Паренек бросился на корму, откуда отсемафорил команду флажками. Полсотни кораблей — вот пока все, что мог выставить Самослав в этот поход. Они собрались на Мальте, где, пополнив запасы воды и пищи и переждав непогоду ранней весны, отправились на запад. Туда, где находится мятежная провинция империи — Африканский экзархат, и Карфаген — ее столица.
Kart-hadasht, он же, по забавному совпадению, Новый город на древнефиникийском, располагался в двухстах пятидесяти милях от главной морской базы империи. Сутки в дороге, если ветер попутный, и если луна полная. Или двое суток, если не делать глупостей, и заночевать на берегу. Командовавший флотом Святослав глупости делать не собирался. Африка не ждала гостей, он знал это точно. Там еще жили по старинке, не вникая особенно в те перемены, что сотрясли римский мир. Ни персы, опустошившие Восток, ни готы, захватившие Испанию, ни тем более, арабы не беспокоили эти земли. Лишь ливийцы-берберы иногда устраивали набеги, но от них либо откупались, либо смиряли походами, либо попросту стравливали между собой. Так римская Африка существовала больше ста лет, когда блистательный Велизарий уничтожил королевство вандалов, которые за три поколения превратились из свирепых варваров в изнеженных владельцев латифундий. Тут почти не знали новостей, относясь к ним с опаской. И если Карфаген был обычным портовым городом, то уже в миле от него начиналась безмятежная деревенская глушь, где целый век не происходило вообще ничего.
Сводным легионом, собранным из египетских тагм, командовал Вячко. Он плыл в двух сотнях шагов от флагмана на огромном зерновозе, который переделали в десантный корабль. Две сотни воинов он мог взять на борт. Лаврик с палубы «Александра Великого» помахал старому другу, а тот помахал ему в ответ, весело оскалив зубы. Они знали город как свои пять пальцев. Они оба побывали здесь в прошлом году, посетив его с купеческим кораблем. А еще по берегу моря сюда кочевала конная орда. Две тысячи аварских семей шли на поселение в новую фему, попутно приведя к покорности провинции Ливии и Киренаики. Их вел Айсын, который питал неописуемое отвращение к морю и имел столь же необыкновенную тягу к лошадям. Ему, потомку ханов из рода огуров, обладателю вытянутого черепа, всадники подчинились сразу и без лишних разговоров. И даже почти не зверствовали по дороге. Ну так… иногда… для порядка… чтобы форму не терять…
Президы провинций, перепуганные до колик, заперлись в городах и принесли присягу цезарю Святославу. Они до сих пор не понимали, почему все
