моей старой сумке были, как я и говорила.
– Они там все время лежали?
– Ну да, наверное…
– Яна, пожалуйста, вспомни. Ты их никому не давала?
– Кому я их могла давать? Я тоже не сразу заметила, что твою связку схватила. Ну, когда убегала из дома, в пятницу.
– А когда ты заметила?
– Когда в кафе сидела, с Верой. Я достала ключи из кармана, и по флэшке поняла, что это – твои.
– Вера видела флэшку?
– Наверное. Я не знаю. Кажется, я сказала, что это твои ключи, ну, потому что мои, вместе с ключами от московской квартиры, остались у тебя.
– А потом?
– Потом я их в сумку положила и больше не доставала.
– То есть они всю ночь пролежали в твоей сумке? В квартире Ковальчук?
– Паш, да в чем дело?
– В ночь с пятницы на субботу кто-то пытался перевести со счета очень крупную сумму денег. К счастью, служба безопасности банка засомневалась и притормозила транзакцию.
– О, господи, – только и смогла произнести я.
– Мне позвонили из банка, как только ты уехала…
– Паш, ты что, думаешь, что это Вера?
– Флэшки всего две. Первая была у тебя, а вторая у Федоренко. Она и сейчас у нее, в ее сумочке, в больнице. Я говорил с ее дочерью. Туда уже поехали из бухгалтерии, сейчас привезут.
– Может быть, это флэшкой Елены Викторовны воспользовались?
– Может быть. Только сумка всю ночь лежала в приемном покое больницы, в камере хранения. Дочь Федоренко говорит, что ее сразу же туда отправили, вместе с одеждой, потому что Елену Викторовну в реанимацию поместили из машины скорой. Так что ночью никто ее флэшкой воспользоваться не мог.
– Паш, погоди. Но ведь ее могли скопировать. Еще раньше? Например, когда ей стало плохо, и все ждали скорую. Тут все по офису бегали, пытались ей помочь. В таком бардаке компьютер можно было незаметно вынести из ее кабинета, не то, что маленькую флэшку.
– Наверное, могли, – согласился Пашка. – Я уже говорил с Расулом. Теоретически такое возможно…
– Так что, может быть, Вера тут не при чем? – с надеждой спросила я.
– А знаешь, что еще сказала мне дочь Елены Викторовны?
– Что?
– В крови ее матери обнаружили какой-то лекарственный препарат… название забыл. И врачи говорят, что именно он и спровоцировал приступ. Вот только Елена Викторовна по словам дочери такого препарата не принимала. Она вообще не очень любила таблетки, предпочитала народную медицину и даже с дочерью постоянно ругалась из-за этого…
– Ты хочешь сказать, что ей кто-то подсунул это лекарство?
– Да, именно так. И скорее всего, это сделали на корпоративе.
– Вот видишь! Значит кто-то специально подмешал это лекарство твоей главбухше, чтобы покопаться у нее в сумке. И Вера тут не при чем.
Я умоляюще посмотрела на Павла. Мне почему-то очень не хотелось, чтобы в этом была замешана Вера.
– Я не знаю, Яна, – Павел вздохнул. – Я ничего уже не понимаю. Сейчас я дождусь Цукермана, он готовит документы, и мы едем с ним в банк. Боюсь, это надолго, так что обедать тебе придется без меня. Все, иди, мне надо еще немного поработать. Черт, все планы насмарку!
Я вздохнула, повернулась и пошла к двери.
– И сделай мне кофе, – пробормотала я себе под нос, передразнивая Пашку.
– И сделай мне кофе, – добавил Павел, уже погруженный в изучение своей электронной почты.
Я невольно хихикнула, поздравив себя с тем, что настолько изучила Пашку, что уже предугадываю его желания, скорчила ему рожу, которую он не заметил, и пошла готовить кофе в приемную.
– Павел у себя?
От голоса я вздрогнула и чуть не пролила воду. На пороге приемной стояла Инга. И она смотрела на меня с такой ненавистью, что я даже немного растерялась.
– Он занят, – ответила я, недоумевая, с чего это Инга на меня так взъелась. Нет, в пятницу на корпоративе мы, конечно же, расстались отнюдь не друзьями, но не настолько же.
– Я все-таки попробую. У меня срочно! – и Инга быстро вошла в Пашкин кабинет.
Я не стала ее останавливать. Если честно, просто побоялась. У нее был такой взгляд, что мне показалось, что, если я начну с ней спорить, у меня есть шанс схлопотать от нее по физиономии.
Я приготовила Пашке американо, поставила чашку на поднос и подошла к его кабинету. Почти у самой двери я зацепилась каблуком и чуть не упала, едва удержавшись на ногах и чуть не пролив кофе. В попытках вернуть равновесие, я схватилась за дверь, приоткрыла ее и остановилась, поправляя поехавшую чашку. И застыла, услышав слова Инги.
– Ты что, не понимаешь? Паша! Не будь ты дураком! Это же все она. Где ты вообще ее выкопал?
– Инга, ты несешь бред. Яна тут вообще не причем.
– Ну, открой ты глаза. Все это началось сразу после нового года. Когда ты ее приволок сюда из Москвы. Как ты с ней познакомился?
– У Леонова. Она подруга его жены.
– У директора компании «Мир цветов»? Той самой компании, которая не заплатила нам за перевозки, и ты запретил подавать на них в суд? Теперь я понимаю, почему…
– Инга, это не имеет к Яне никакого отношения. Это мои дела с Алексеем. И вообще, тебе не кажется, что ты сейчас лезешь не в свое дело?
– Как это не в свое? Паш, да я почти с самого начала с тобой в этом бизнесе. Мы эту компанию с нуля создавали. И ты хочешь, чтобы я спокойно смотрела, как ты, помешавшись от любви, приволок к нам эту дуру, которая все нам и развалит?
– Да с чего ты взяла, что Яна нам все разваливает? Я сам ее попросил мне помочь, когда Нина пропала.
– А ты послушай спокойно. И постарайся без сантиментов и розовых соплей.
– Ну, хорошо. У тебя есть пять минут, сейчас придет Цукерман, мы едем в банк. Говори, я слушаю.
– Во-первых, те договоры с «Флора-Сити». Ты благородно пытался взять вину на себя, соврав мне, что пролил на них кофе. Но мне Ксения все рассказала. Это она их сперла. Яна твоя.
– Да не сперла она их. Это у нее их сперли.
– Угу, а она не при делах. Паш, как можно просто так просрать документы?
– Она всего второй день была в офисе. Если это все твои обвинения, то давай уже закончим этот разговор.
– Не все! Паша, у кого был доступ к твоей электронной подписи? Где ты ее хранил, ту самую флэшку?
– Вот это точно уже перебор. Ну да, Яна перепутала ключи, и флэшка
