на подбородке, без галстука и в неизменной кепке, которую носил даже в жару, провожал Судоплатова до советского судна. У трапа они обменялись рукопожатием. И Эйтингон еще долго не уходил с пристани, провожая взглядом судно, отплывающее в Россию.Возвращение в реальность: Дача Судоплатова
Тут генерал сделал паузу, взяв со стола фотографию, где были сфотографированы он, Эйтингон и Эмма, а потом продолжил:
– Эйтингон должен был плыть за мной, но мы как-то не обратили тогда внимания на то, что к этому времени немецкие войска вошли в Польшу, а значит, перемещаться с польским паспортом стало опасно и во Франции, как польского беженца, Эйтингона уже собирались мобилизовать во французскую армию. И пока наш резидент в Париже готовил ему новые документы, Эйтингона поместили в психиатрическую больницу, главным врачом который был русский эмигрант. Так Эйтингон стал сирийским евреем, страдающим психическим расстройством, следовательно, и не пригодным к службе. И чтобы совсем быть неузнаваемым, он отрастил себе усы и изменил прическу.
– Я поражаюсь, как вы все это держите в своей голове.
– То, о чем я вам рассказываю, лишь малая часть того, чем нам приходилось заниматься. Наум Эйтингон, пожалуй, один из самых лучших организаторов операций нашей разведки, о которых я знал. Одно время он даже возглавлял 1-е отделение Иностранного отдела, то есть занимался руководством всей нелегально разведки. Кстати, среди чекистов его звали Леонид Александрович. Это правило ввели еще в 20-е годы, когда евреи-чекисты брали себя русские имена, чтобы не привлекать внимания к своей национальности информаторов из кругов дворянства и бывшего офицерства, с которыми они работали.
– А каким он был в обиходе?
– Исключительно жизнерадостным. С минимальным интересом к деньгам и комфорту в быту. Ты не поверишь, но у него, например, никогда не было никаких сбережений и даже обстановка в его квартире была не только скромной, но еще и казенной. Вот он и отвечал за отправку того самого золота из Испании. Но, прежде чем я встретился с ним, мне нужно было узнать ситуацию в Гохране СССР.
Воспоминания: Кремль. Приемная Молотова
Судоплатову разрешили воспользоваться телефоном помощника Молотова, для того чтобы он мог связаться с Берией.
– Товарищ Берия, это капитан Судоплатов. Тут помощник товарища Молотова отказывается подавать на подпись Вячеславу Михайловичу разрешение на мою работу с материалами Гохрана без визы Ежова. Говорит, что одной вашей визы недостаточно…
– Бери их курьера и с нашими бумагами вместе поезжайте к Ежову на дачу, он не здоров и находится там. Я ему сейчас позвоню и объясню, что это не мое личное дело, а государственное…
Дача наркома Н. И. Ежова
Нарком выглядел как-то странно. На столе и под столом Судоплатов увидел недопитые бутылки. Ежов, не читая документа, его подписал и вручил курьеру, а потом внимательно посмотрел на Судоплатова.
– И что тебе, капитан, в твоем Мелитополе не сиделось? Ты даже не представляешь, куда суешь свою голову…
– Разрешите идти? – спросил Судоплатов.
– Надеюсь, ты все увидел и теперь есть что доложить своему новому хозяину.
Гохран СССР
Группа ревизоров в присутствии Судоплатова в течение двух недель тщательно проверила всю необходимую документацию, а капитану показали и особое хранилище, где лежат самые ценные вещи из испанской коллекции драгоценностей.
Квартира Судоплатова в Москве
Эйтингон, еще не зная, что произошло, приехал к Судоплатовым домой с бутылкой вина. Эмма усадила его за стол, Павел открыл бутылку и налил ему полный стакан вина.
– Выпейте, Наум Исаакович, – попросила его Эмма.
– Почему один? – улыбаясь, спросил Эйтингон, но выпил, догадываясь, что случилось что-то серьезное.
– А теперь соберитесь и вспомните про то золото, что вы переправляли в Москву из Испании, – продолжил уже Павел. – Нигде ничего тогда не затерялось? Хотя бы крупица?
– Нет, весь груз шел как дипломатическая почта и был тщательно упакован… С ним что-то случилось?
– Агаянц прислал в Москву телеграмму на имя товарища Сталина, в которой сообщает, что якобы часть этих запасов разбазарена республиканским правительством при участии руководства агентуры НКВД в Испании…
– Вот ведь срань болотная…
– Давайте без эмоций.
– Мы хотели, чтобы он пустил слух, что испанское золото не дошло до Парижа, а он сообщает в Москву, что мы его разбазарили вместе с республиканским правительством. Это разные вещи…
– Человек выполнил свой служебный долг… Официально золото из Парижа действительно не вывозилось, а далее он уже высказывал свои предположения… И давай по существу, мне завтра утром нужно докладывать Берии о результатах моей проверки.
– Надеюсь, что ты…
– Вспоминай, пожалуйста, не отвлекайтесь…
– Тогда мне надо срочно домой, – сказал в ответ Эйтингон. – Там в конверте за портретом товарища Сталина должны лежать приемно-передаточные акты от Гохрана. Если только их домработница сдуру не выкинула…
– Едемте вместе…
– Позвоните мне оттуда, – просит их Эмма, когда Судоплатов с Эйтингоном были уже на пороге.
Кабинет Берии
Утром следующего дня Судоплатов уже докладывал наркому о проведенной им проверке Гохрана СССР:
– Товарищ первый заместитель народного комиссара НКВД. После того как ревизоры тщательно проверили всю имеющуюся документацию, могу доложить, что следов недостачи ими обнаружено не было. Это касается как золота, так и драгоценностей…
– И ты туда же… – чуть не взорвался Берия. – У меня на столе лежит текст телеграммы вашего сотрудника Агаянца из Парижа. Он докладывает, что
