Капюшоны! — вместо «здрасте» потребовал он, игнорируя факт, что капюшон есть только у кровососки.
Внимательно оглядев наши лица и заострив особое внимание на волосах девицы, он наконец перешел к главному. Дежурное из «кто такие?!» и «немного те, немного эти» потонуло в громком возгласе «Щедрого» живодера:
— Он же! Он!
Я быстро потянулся к ножнам, но вовремя заметил, что грязный палец указывает на «Ловкого» рыцаря.
— Про него гутарил! — наконец объяснился громила, не устояв напора вопросов. — С ним на турнире бодались! Это тот самый, что с мечом блестящим!
Тьфу ты… Походу титул таки дает метастазы — почти решил, что каким-то чудом меня опознали. Новости о зимних «подвигах» донеслись или еще чего. Знаменитость контуженная…
Забавно — над чужим самомнением смеюсь, и не замечаю, как собственное потихоньку проклевывается. Звездная болезнь натуральная. А все из-за полумифических инспекторов, вечно сиркающих горожан, и эротических фантазий Грисби, затащить меня к себе на службу.
И все же хорошо, что я герб не завел… Как в воду глядел.
— Приветствую вас, добрый сир… — в притворной скромности поклонился Филя, наслаждаясь долгожданной славой. — Вы доблестно сражались в тот день — мой триумф удел лишь случая…
— Рыцаря угробил, кишками всю округу оросил, теперь приказов не слушаешь… — процедил «барон», едва не залепив дуболому пощечину. — Терпение испытываешь, не иначе. «Этот» который кто?
— Та рассказывал же! — воткнув в землю ростовой щит, великан начал описывать в воздухе женскую фигуру. — Тот самый, что девицей битый! На пиру опозоренный! По всему застолью улепетывал, поросем визжал! С дюжину раз уж пересказал…
— Я сражался достойно! И, к вашему сведенью, не рыдал! Она кубок в лицо выплеснула, подло застав врасплох!
Восклицание полное обиды утопило лагерь в волне хохота и всплесках едких комментариев. А говорил «от дуэли отказался»…
Вид гогочущих уголовников, соревнующихся в остроумии над протестующим Филей, заставил мысленно поставить свечку за Аллерию. Молодец, овечка, в кои-то веки что-то дельное сотворила. Уж возможности поржать над рыцарем эти поганцы не упустят. А как иначе? Зависть же. Даже между этим межевым идиотом и его подельниками зияет огромная пропасть в виде титула. Разница между расходным материалом, о котором никто и не вспомнит, и воспеваемом в песнях «герое». Речь даже не о пустых понтах, а о реальных перспективах. Этих гопников ни ко двору не позовут, на турнир не пустят, — даже скидку на рынке не выпишут. Про драматическую разницу в жаловании и востребованности даже вспоминать больно.
И чем больше они отводят душу, подначивая Филю на новые подробности его «дуэли» с «тощей девкой», тем меньше видят в нас врагов.
Тщательно скрывая облегченный вздох за резким кашлем, «авторитет» наконец заставил гопоту чуть успокоиться. Одобрительно похлопал громилу по плечу и «простив ему лошадь», он вернулся ко мне.
Наличие в моей компании такого кадра, как Клебер, помогло «барону» поверить, что мы и правда дураки, а не отвлекающий маневр, отводящий взгляды от подбирающегося эскадрона гвардии.
— Ишак, значится… — он снова возложил руку на широкое плечо «Щедрого» рыцаря, предоставляя слово ему.
Перестав посмеиваться над покрасневшим Клебером, кирпичная рожа брезгливо сморщилась:
— Дурной он, осел тот! Сапог изгадил, по коленке лягнул — то ты мне задолжал, а не я! Нечего про компе… Компенс…
— Компенсация. — сжалился главарь над резко стихшим дуболомом.
Пока Клебер оправдывался перед хихикающим сбродом, а Гена скрипел зубами от обвинений в женственности, я вешал лапшу, изо всех сил изображая странствующего рыцаря. Беря пример с межевого придурка, что недоверчиво хлопал глазками, разглядывая меня будто прапорщик банку просроченной тушенки, я худо-бедно добился искомого, раз за разом проходя всевозможные «проверки на вшивость». Если уж я нормальным человеком притворятся научился, то тупого быка сыграть — как нефиг. Благо, даже играть не приходится. Как говориться, как надену портупею — все тупею и тупею…
Хитрый прищур «барона» воровато пробежался по нашим ножнам — кутаясь от дождя в мокрый плащ, он уже прикидывал, как бы нас поиметь. Нанять в свою бригаду, ножиком по горлу провести, или как-нибудь похитрее поступить. Например, сдать в Молочный Холм под видом разбойников — прецендент-то уже был.
— Межевые рыцари, оруженосец, и… Как ты сказал? «Привилегия титула»? — его взгляд опять заострился на флегматичной вампирше, не обращавшей никакого внимания на разглядывающих ее гопников.
— Ты на бабье не зарься, нечего! Гони что с ишака снято и кошелем сверху прикрой — тогда разойдемся миром!
Уголовник явно хотел спросить «а если нет?», но отчего-то передумал и миролюбиво облокотился о воткнутый в землю ростовой щит:
— Ну добро… Добро… Вот что, голь перемольная — нечего языки под дождем разминать! Идемте, винца подогретого хлебнем, да за кошели словами перекинемся…
Беглая команда разобрать баррикаду, пока пушнина и соль совсем не испортились, отозвалась горестными вздохами у бандитов и недоумением на лице Клебера. Весь разговор отбрехиваясь от издевок, он то и дело норовил встать так, чтобы поудобнее дать деру. В мои таланты вешать лапшу на уши он очевидно не верил.
Протиснувшись через щит и оказавшись за импровизированным бруствером, я начал спешно прикидывать дальнейшие действия. Полуразваленная изба, некогда служившая баней, походу играет у уголовников роль штаба. Значит «про ишаков болтать» будем там. Из-за тесноты больше пары телохранителей «барон» с собой не возьмет, а выходит мы в большинстве. Или лучше ночи дождаться? Забухать, басен рассказать, про пленных выяснить, а как основная толпа спать завалится — за дело взяться?
Рискованно, но раз уж «барон» оказался таким доверчивым…
— Старшой, а случаем не он? — низкий голос верзилы безжалостно разбил едва спланированную операцию.
В этот раз грязный палец проигнорировал протиснувшегося следом Клебера и уткнулся прямо в мое лицо. «Барон» попытался было заткнуть недоумка, но не успел, поскользнувшись на влажной земле.
Сообразив, что рано радовался, я быстро поправил ножны.
— Высокий, широкий, шрамы по всей морде, глаза покойничьи… — поднимая его с земли, бубнил «Щедрый» придурок, не обращая внимания на едва слышные призывы командира «заткнуться» и не «ломать игру». — И рыцарь будто — схож же? Ну, в честь которого турнир-то проводили? Да девка им же грозилась, покуда пасть не завязали? Может он самый? Может не впустую грозилась?
— Тяжко, ох как тяжко… — мозолистые пальцы «барона» впились в переносицу, отдирая налипший кусок конского помета. — Тяжко нынче сыскать годное мужичье…
Заслышав перемену в голосе «пахана», остальные мужики перестали разбирать баррикаду, с
