Злата отвернулась. Опять в яблочко, сказала бы Алиса.
Сам не зная, с чего, но я завелся. Легкий ветерок донес до меня сладковатый запах… Я представил себе, что сейчас происходит с теми, кто лежит в «бунгало страсти», и содрогнулся. Вместо того, чтобы придумать, как выбраться отсюда, сижу и занимаюсь демагогией. И не говорите при мне о Москве и москвичах. Москва — диагноз. Если есть книга «Мужчины с Марса, женщины с Венеры», то должна появиться и другая: «Москвичи с Нептуна, остальные — с Земли». Что происходит в этом городе, если люди теряют чувство реальности?! Если думают, что все, кто существует вне столицы, быдло. И они говорят с нами, как с быдлом. Несмотря на то, что несколько лет снимаю однокомнатную квартирку в многострадальном Бирюлево, я по-прежнему вне Москвы. Я просто ее изучаю. И мне не нравится то, что я вижу.
А этим — нравится.
И тут я бессилен.
Ну, их к черту. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Я вернулся к себе в комнату и до четырех утра читал книгу: «Роль психопатии в жизни млекопитающих». Стало легче.
12 июля
«Все надо делать с юмором», — сказал палач и порубил голову дольками.
— Алиса пропала!
Я с трудом продрал глаза и автоматически взглянул на часы. Полшестого. Понятно, почему Марту не спится.
— Может, в туалет пошла? — предположил я. — С девушками это тоже иногда бывает.
— Ее нет уже пару часов, — Март явно не играл. — Мы немного повздорили ночью. Она заплакала и ушла. А я, дурак, отпустил.
— Пошли искать, — я деловито натянул штаны и спустился в холл.
Оп-па! Никто, оказывается, и не спал. Словно стадо безмозглых овец они сгрудились вокруг, преданно заглядывая мне в глаза. Они что, думают, что я щелкну пальцами, и Алиса вылезет из бейсболки, словно белый красноглазый кролик?!
— Кто видел ее последним?
— Я, — пискнула Злата. — Она поссорилась с Мартом, и сказала, что пойдет в общую комнату отдохнуть.
— В комнате, надо полагать, ее не оказалось. Вот что, дорогие мои, разбиваемся на две группы и начинаем прочесывать территорию. Фонарики здесь есть?
Фонарики были. Впрочем, я взглянул на светлеющее небо и понял, что они уже не понадобятся. Рассвет взбесился — такого кровавого неба я не видел ни разу в жизни. Тишина нервировала, роса обжигала ступни.
Со мной отправились Март, Инга и Фима. Остальные лениво пошли за Бобом. Меня позабавил подобный расклад. Все любовники Алисы — бывшие и настоящие — теперь старались держаться вместе, словно подобное единение сулило успех экспедиции. Но каков Боб?! У него явные задатки лидера.
Мы обошли территорию. Два раза. Фима даже набрался смелости и заглянул в «бунгало страсти».
Никаких следов. Алисы нигде не было.
— Я думаю, она пошла в лес, — выдвинул гипотезу Фима.
— Почему ты так думаешь?
— Ну… — он опасливо покосился на спутников. — Когда мы были вместе, то часто туда уходили летом. В лесу, сам понимаешь, камер нет, можно немного расслабиться. Сейчас лето, тепло… В общем, она могла туда пойти в лес…
— Лес большой. Там легче грибы найти, чем человека.
— Может, все-таки попробуем?
Но попробовали мы только утром. И я уже знал, что мы найдем.
Смешанный лес. Протоптанная тропинка. Запах нагретого утренним, непривычно жарким солнцем песка, аромат вереска и еловых игл. По пути то и дело попадались аккуратные полянки с зарослями черники и лесных цветов. На одной из таких полянок мы и нашли Алису. Март с радостным криком бросился к ней, но вдруг остановился и завыл.
Обнаженная, она лежала в густой траве, широко раскинув ноги. Между ними убийца положил букет иван-чая. Розовые цветы прикрывали лобок и гладкий загорелый живот. На лбу, у самой кромки волос шла красная полоса. Алиса улыбалась, словно во сне. Я даже не знал, что смерть дарит такие улыбки.
Инга рухнула на колени и поползла к телу:
— Элис!
— Фима, держи ее!
Но все они пребывали в шоке. Пусть и по-своему, но каждый из моих спутников любил Алису.
Я не успел удержать Ингу — рыдая, она приникла к мертвой Алисе. Тело дернулось, красная полоса на лбу вдруг ожила.
— Господи! — прошептал Март. — Что с ней сделали…
Словно драгоценная шкатулка, открылся череп Алисы — кожа вместе с волосами соскользнула на траву, приоткрыв алую рану.
— Он вынул ее мозг, — сдавленно сказал Фима и отвернулся.
Марта вырвало.
И только Инга, казалось, ничего не замечала вокруг, кроме горя и мертвого тела:
— Элис! Сука! Как ты могла, Элис?! Как ты могла?!
* * *
После коротких дебатов мы решили перенести тело Алисы на территорию лагеря. Фима сбегал за одеялом. Стараясь не смотреть на обезображенную голову, мы завернули труп в одеяло. Мы с Фимой впереди, Инга и Март позади.
Март плакал. Инга, устав от слез, только коротко и жалобно всхлипывала. Один только Фима старался казаться невозмутимым, но, честно говоря, у него паршиво получалось.
— Мы в ловушке, — сказал он после некоторого раздумья. — Нас всех здесь перережут, как кроликов.
Редкие красные капли падали на землю.
— Странно, кровь должна была уже свернуться.
— Почему?
— Судя по всему, ее убили ночью, где-то около полуночи.
— Около полуночи ее не могли убить, — признался Фима и покосился на Марта. — Мы с ней были здесь вдвоем до пяти утра. Потом я ушел.
— Что же ты раньше молчал? — взорвался я. — Может, мы смогли бы ее спасти, если бы пришли сюда с самого начала.
— Я думал, Март пытается устроить сцену ревности. Алиса часто отлучалась по ночам. Здесь нет ни одного мужика, с кем бы она не переспала. Разве что только ты, док… Но это вопрос времени. Я ее пользовал, когда хотел. И думаю, что Инга и Март знали, но предпочитали молчать. Для них — она без пяти минут святая. Лилит с нимбом.
— Давай по существу. Вы расстались в пять?
— Около того. Она сказал, что хочет встретить рассвет одна. Так было уже несколько раз, и я не удивился. Я оделся и пошел по тропинке, немного заплутал, потом вышел к забору.
— Никого не видел?
— Нет, — задумался Фима. — Но мне показалось, что кто-то за мной наблюдал из-за кустов. Решил, что это тот сумасшедший старик, но проверять не стал — себе дороже.
— Криков не слышал?
— Нет.
Я подумал о том, что нам придется положить тело Алисы в «бунгало страсти», там, где уже лежали остальные. Горло тут же сжал спазм.
— Я сам ее положу, — без эмоций сказал Фима. — Тебе не надо смотреть на них, док. Не слишком приятное зрелище.
