суть поняла. Если вчера вечером у Макса не было желания, то сегодня он само рвение. Запылённая классика с золотым тиснением его не интересует, по полкам с зачитанными детективами, фантастикой и прочим лёгким жанром пробегает одним глазом. Я же наоборот выхватываю разваливающийся томик какого-то американца. Листаю. Нет, книга интересная, но нам совершенно не поможет, только если скрасит унылый грустный вечер.
— Лена, иди сюда.
Парень уже на другом ряду. Что он там такое нашел? Книгу, разумеется. Как я сразу не догадалась?
— Смотри — Макс тыкает пальцем в страницу.
Читаю быстро. Обычное скучное бытовое описание. Но вот не совсем оно обычное. Поднимаю глаза на собрата по несчастью.
— Поняла? Давай дальше.
Книгу мы листаем. На чтение времени нет. Сам сюжет и суть повествования от меня ускользнули, кто из героев главный, а кто нет, даже не поняла. Язык скучный и бедный. Всю книгу люди обсуждают необычайно важные проблемы уровня строительства нового цеха, или реконструкции коровника. Однако вся соль в бытовых нюансах. С азартом выискиваем описания по тексту, непонятные места перечитываем вслух.
— Какой год издания? — каюсь, сразу не подумала.
Максим закладывает палец между страниц и открывает выходные данные. «Подписано в печать 1983 г. В набор 1984 г.». Последнюю фразу понимаю интуитивно. Приподнимаю бровь при виде цифры тиража. Не думала, что такая муть пользуется спросом.
Опираюсь на стойку стеллажа и вытираю пот со лба. Максим кладет руку мне на плечо и грустно улыбается краешком губ. Понимаю, что он хочет сказать. Закатываю глаза и чиркаю ладонью у горла. Макс грозит пальцем.
Вспоминаю широкие проспекты Петербурга, уютные сёла и городки на Балтике, перед глазами всплывают пейзажи Константинопольской губернии, дом и двор дяди Никифора в Саратовской глубинке. Память выдает яркую, нарисованную широкими мазками, солнечную картину парада в честь годовщины Гаванской капитуляции США, выстроившиеся на Кронштадтском рейде многоцелевые авианосцы и атомные крейсера. Перед внутренним взором всплывает размах народного гуляния в столице по поводу тезоименитства государя.
Следом всё перескакивает на прошлогодний автосалон в Риге. Как вживую вижу папу и маму рядом с Руссобалтовским «Гайдуком», жёсткие, рубленые черты отцовского лица, его взгляд, когда он доказывал маме, что нам рано ещё машины менять. Да, на счёт неразумных трат, папа прижимист, настоящий русский приказчик. Прощай моя родная Россия. Занесло меня неведомо куда.
— Почему Сергей Леонидович так радовался, когда снял трёхкомнатную квартиру? — задаю глупейший вопрос.
— Не снял, он квартиру «получил». Как понимаю, у них как у немцев, частных домовладельцев мало, почти все жилье принадлежат государству, а чиновники уже распределяют. — Максим задумчиво трёт подбородок. — У вас есть социальное жилье для бедных?
— Есть, конечно. Дома «муравейники» экономичных серий. Половину квартплаты покрывают земства, благотворители и государственные фонды, ещё четверть за счёт соцстрахования. Ты думаешь?!
— Да. Ты верно заметила. Главный инженер большого предприятия радуется «получив» тесную халупу. Где же и как тогда живут его рабочие?
— Это ужасно.
— Лена, для них это нормально.
— Ещё хуже.
На меня вмиг накатывает глубокая депрессия. Яркий солнечный антураж лагеря уже не кажется таким радостным и беззаботным. Где-то там совсем рядом суровый мир с далеко не детскими проблемами и бедами. И это не игра. Если ничего не произойдёт, если не выпутаемся, нам здесь жить.
— Лена, — Макс берет меня за плечи, смотрит в глаза — скажи, Даша из твоего мира?
— И да, и нет.
С губ Максима готов сорваться следующий вопрос, но нас бесцеремонно прерывает сама Даша. Как будто почувствовала, что разговор о ней.
Натягиваю на лицо искусственную улыбку и иду за подругой в следующий кружок. Дима уже принёс два ведра чистой воды и глядит на помещение взором полным вселенской грусти. Счастливый он человек, ему бы наши проблемы. Вспоминается вечное: многие знания — многие печали.
Вечером после ужина мы с Максимом отделяемся от друзей и возвращаемся в библиотеку. Поговорить с Дашей так и не получилось. Впрочем, подруга не вспоминает про наш дневной разговор, ведет себя естественно, даже слишком непосредственно. Стоило бы побеспокоиться, но времени нет.
На подходе к администрации натыкаемся на Анастасию Алексеевну. Вожатая уже почти нас миновала, но в последний момент заметила непорядок.
— Пионеры, куда идете?
— В библиотеку.
— Почему опять без галстуков? — вожатая грозно насупила брови.
Глубоко вздыхаю, не люблю быть как все, но и не хочу это объяснять всем кому не надо. Галстук с чистой совестью забыла в душевой.
— Так мы же полы мыли в администрации — поясняет мой друг. — Сняли, чтоб не запачкать.
Вот умеет человек вроде и не соврать, но правду не сказать. Талант. Мне до такого ещё далеко.
— Когда это было?! Немедленно приведите себя в порядок. Филатова, ты же пионерка! Должна быть примером для подражания!
На язык просится резкое слово. Сдерживаюсь. Опять ситуацию спасает Максим. Он молча извлекает из заднего кармана брюк галстук, разворачивает и повязывает мне на шею.
— Максим, а ты? — Настя явно решила нас дожать.
— Извините, но второго галстука нет. Непорядок. Может, Вы попросите, чтоб нам выдали запасные?
— Смотрите у меня пионеры! Если ещё раз увижу в таком виде, уборкой администрации не отделаетесь.
В коридоре второго этажа тихо, царит мягкий сумрак, лампы не горят. Из модельного кружка доносятся скрежет и визг лобзика. Видимо, Игорь с приятелем вернулись к своему крейсеру сразу после ужина. Увлеченные натуры, но что-то вчера они больше время на озере проводили, а не в кружке. С другой стороны, быстро работают, всего за полдня корпус сваяли.
В библиотеку Максим заходит первым, хотя на крыльце вежливо пропустил меня вперед. Здесь тихо, уютно, горит свет. Уже предвкушаю детективный вечер, чувствую себя героиней Агаты Кристи или Джессики Юнг собирающей по кусочкам мозаику таинственной истории.
— Добрый вечер! — Максим с кем-то здоровается.
— Привет! — обхожу стеллаж и вижу устроившуюся с книжкой у окна Олю Вронскую.
Девочка поднимает на нас большие грустные глаза и тихо здоровается. Чем-то она мне сейчас напоминает героиню романов девятнадцатого века. Совсем как пушкинская Татьяна у окна.
— На улице такая прекрасная погода, вечер наступает.
— Ну, иди сам во двор — резко бросает Оля и захлопывает книжку.
— Да мы случайно зашли — Максим само непробиваемое дружелюбие. — Помнишь, я спрашивал, как пройти в библиотеку? Вот и нашёл дорогу. Сначала прямо, потом направо, после третьего дерева за кустом сирени по лестнице вниз, потом налево и до упора. Так?
— Было не так. Дорогу нашёл? Что дальше?
— Оля, мы не будем мешать — чувствую, девочка сейчас взорвется. — Мы честно не хотели тебе помешать. Только выберем книжки и
