Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
сильнее ее.
Потребность. Дикая, неумолимая, доводящая до исступления. Острее, чем раньше, злее, откровеннее. С ней невозможно было бороться, хотелось броситься в омут с головой, выпустить на волю эмоции и позволить себе быть с ним. Не жалея, не оправдываясь, не ища причин для отказа и не вспоминая о том, что было больно.
Разве так можно?
Гордость бунтовала, а сердце шептало, что да… Можно. И нет смысла тратить жизнь на сожаления, тем более здесь и сейчас, когда она может оборваться в любой момент.
Брейр вел, подчиняя ее волю себе, вынуждая следовать за собой. Гибкое хрупкое женское тело выгибалось рядом с сильным мужским. Вдох в унисон и отблеск костров в глазах, когда смотрели друг на друга.
В этом танце не было запретов, только обнажённые чувства. Каждый удар собственного сердца совпадал с ударом по тугому барабану, все эмоции на пределе, обнажены, открыты.
— Тебе больно, — он держал ее поперек талии одной рукой. Свободной ладонью зарылся в распущенные волосы, натягивая, вынуждая склонить голову на бок и немного назад. Янтарный взгляд жадно скользил по обнаженной шее. Такой беззащитной и изящной.
— Мне хорошо.
— Я чувствую тебя, — горячие губы прошлись вдоль пульсирующей жилки оставляя за собой влажный след. От ее вкуса хотелось урчать. Сладкая, пьянящая, как спелая вишня.
От блаженства у Ники слабели колени и закрывались глаза:
— И что же ты чувствуешь?
— Вот здесь болит, — накрыл ладонью грудь, — внутри.
Откинуть бы наглую руку, дать пощечину и сказать, чтобы не смел прикасаться, но голос пропал и не было сил на лишние движения. Проклятая музыка все больше кружила голову и распаляла, затмевая разум.
Строгие наставницы гимназии Ар-Хол попадали бы в обморок, увидев, как их лучшая выпускница танцует босиком на песке, почти без одежды, в объятиях ненавистного андракийца. Ее бы выпороли, оставили бы в позорном углу на коленях на весь, а потом при каждом удобном случае напоминали бы об этом, пытаясь пристыдить и унизить.
Так смешно. Сидеть за каменными стенами Шатарии, окруженной морем со всех сторон, не знать никаких бед и называть варварами тех, кто ценой собственной жизни защищал остальных, даже тех, кто этого не ценил.
Что станет с этой Шатарией, если Андракис не выстоит? Рой сомнет ее и даже не заметит. Проглотит за один присест и весь остров, и гимназию, и всех ее чопорных обитателей.
— Вот теперь больно, — прошептала она, когда прикусил кожу.
— Наказание за то, что сбежала.
— Ты собрался меня наказывать, кхассер? Я больше не твоя собственность. Ты забыл? — едва различимо улыбнулась она, — я вольная и могу делать то, что посчитаю нужным. Танцевать здесь с тобой…или с кем-то еще.
Рычание в затылок было весьма красноречивым.
— Я заберу тебя из лагеря.
— Нет.
— Заберу, — потянул еще сильнее за тугой локон, вынуждая ее откинуться ему на грудь.
Она кожей чувствовала, как раскатисто бьется сердце зверя и, околдованная этим звучанием, прикрыла глаза. Было так тепло и удобно, и по запретному сладко.
Они все правы — это танец жизни. И жить хотелось здесь и сейчас, не оглядываясь и не жалея.
— Я останусь в лагере, хочешь ты того или нет.
— Разве тебе здесь нравится? — горячая ладонь скользнула по бедру под подол рубашки, опаляя прикосновением.
— Не все должно крутится вокруг того, что нравится, — ответила Доминика и закусила губу, когда почувствовала прикосновение к подрагивающему животу. Порочная истома расползалась миллионом мурашек от того места, где кхассер вел пальцами, вырисовывая одному ему ведомый рисунок.
Ноги дрожали так сильно, что, если бы Брейр не держал — осела бы на песок. Дыхания не осталось, воздух раскаленным шаром врывался в легкие, не утоляя жажды. Она лишь разгоралась все сильнее и сильнее, сметая на своем пути остатки сомнений.
Когда его губы снова коснулись обнаженной кожи, Ника не смогла сдержать стон. В ответ тихий смешок:
— Хочешь танцевать с кем-то еще, целительница?
— Да. Я бы попробовала…Вон тот воин весьма неплох, — с трудом выдохнула она, — а у того, такие красивые глаза, что колени становятся мягкими от одного только…ай!
Не мог он слышать про чьи-то там глаза. Зверь внутри тут же ощеривался и был готов разорвать на куски каждого, кто просто посмотрит в сторону его пары. Поэтому Брейр закинул ошалевшую Нику себе на плечо, ладонью прижал подол рубашки к мягким изгибам, чтобы никто не смог увидеть, что под ней скрывается и под одобрительный гомон остальных унес ее от костров.
— Отпусти! — шипела она, пытаясь сползти с плеча.
Он слегка подкинул, поправляя, придавил сильнее свою строптивую ношу и отправился дальше.
* * *
Не обращая внимания на гневное ворчание, Кхассер откинул полог и зашел в прохладный полумрак своего адовара. Внутри едва заметно тлели сферы — по прибытию он не успел ими заняться и сразу отправился на поиски Доминики. Было прохладно.
— А ну-ка поставь меня! Лохматый ты котяра! — бушевала Ника.
Она даже била его кулаками по спине, только что от этого толку? Что этому здоровенному зверю ее кулаки? Не страшнее комариного укуса.
Но с плеча скинул, тут же поймав и бережно поставив на ноги.
— Я свободна, Брейр. Слышишь? Свободна! Вспомни об этом, когда снова захочешь продемонстрировать свои варварские замашки, — в сердцах оттолкнула от себя его руки, но кхассер тут же притянул ее обратно.
В янтаре горел неутолимый голод:
— Ты моя.
Она рассмеялась, дразня мужчину своим снисходительным смехом.
— Моя, — повторил с нажимом.
— С чего такие фантазии, кхассер? — Отблески в синих глазах были похожи на таинственное мерцание звезд на вечернем небосводе, — по-твоему я бежала из Вейсмора, чтобы по первому зову вернуться?
— Разве ты этого не хочешь?
Слова больно кольнули в межреберье. Ей не хватало сурового края, замка на берегу реки и тихого домика в лесу. Место, которое она начала считать своим домом, отпечаталось глубоко в сердце и манило обратно.
— Мне нечего там делать, — пренебрежительно сморщилась, — когда придет время покидать лагерь, я отправлюсь в Андер. Это мое право.
Брейр злился. Собственное бессилие раздражало гораздо больше, чем ее упрямство. Поэтому, невзирая на протест, обхватил за талию, оторвал от земли и в два шага отказался возле широкой кровати, заправленной мягкими шкурами.
— Хватит! Прекрати таскать меня как игрушку! — Ника уперлась ему в плечи. Теперь, когда она стояла на матрасе, их рост был одинаковым.
— Никаких игр, целительница.
Он ухватился за подол легкой рубахи и дернул, разрывая ее от низ и до самой горловины.
— Да что ж ты творишь-то!
Попыталась поймать, расползающиеся в стороны края, но он перехватил ее
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
