он ухватился за сеть и попытался подтянуться. Прозвучал едва уловимый треск. Лицо юноши налилось кровью, из легких вырывалось тяжелое пыхтение. Коле казалось, что еще чуть-чуть – и его плечи лопнут от напряжения. Он перекинул ноги на соседнюю плетенку, свисавшую чуть выше, и наконец достиг выхода. Сияние оленьего рога потихоньку слабело. Балансируя, словно серфер на волнах, Коля уперся в потолок и приподнял дверцу.
Тонкий луч дневного света в мгновение протянулся через образовавшуюся щелку и слился воедино с оленьим сокровищем, образовав неразрывную нить. Угасающие частички золота устремились из потных ладоней к своему первоисточнику, наполняясь теплой энергией. В приоткрытую щель Коля смог разглядеть скромно обставленную комнату с маленькими плетеными ковриками, уж больно похожими на те, что мастерила его покойная бабушка. Окна были занавешены плотными шторами, сквозь стык которых пробивался тот самый луч света. От этого зрелища на глазах перенасытившегося ночным мраком Коли выступили слезы радости. Обстановка показалась довольно знакомой, но он не решался высунуться сильнее, чтобы рассмотреть окружающее получше.
Где-то со скрежетом раскрылась дверь.
– Галка, ну не жмотись! Мне всего лишь сотка нужна! – канючил мужчина.
– Еще чего! Глаза за мой счет заливать вздумал! Проваливай с моего порога! – с хрипотцой в голосе отвечала сельская сплетница.
– Не прибедняйся! У самой пенсия как у министра!
– Проваливай, кому сказала!
– Что ж ты ведьма такая злющая!
Громко хлопнула дверь. Видимо, Галка чуть не отбила нос надоедливому алкашу, пропивающему последнюю связь с самой настоящей реальностью.
– Одна шелупонь рядом ошивается! И ничего с такими не состряпаешь! – негодовала Галка, семеня по избе.
«Бред какой-то», – пронеслось у Коли. Хотя дед всегда говорил, что баба эта непростая.
– Да она только вид делает, что в Христа верует! – воскликнул однажды Георгий поздним вечером, жуя кусок соленого сала. – Аннушка говорила, что она даже крестного знамени не наносит, кланяется только. Рассказывала, мол, отец Геронтий ихний хотел было чертовку эту отловить, да она прочь ускользнула.
– Зачем ей вообще в церковь ходить? – удивлялся внук.
– На воскресной службе почти все село как на ладони. Пара человек из Краснощелья даже бывает. После молитвы можно к каждому подойти и свежие сплетни собрать! Да и во время литургии побалакать можно. Там это охотно практикуется. Бабкам скучно по домам сидеть, вона они и прут туда, где народу побольше. Но Аннушка не из таких была. Это я тебе точно могу сказать.
– Галка же по указке того священника живет, только про него и говорит.
Георгий чуть не подавился.
– Чего-о? Ничего подобного! Кроме ругани, между ними ничего и не бывает. Это она так, зубы ему изредка заговаривает, чтоб ее вообще не выгнали. Как-то раз прихожанка ей чуть кофточку не сожгла, так та ее на весь приход облаяла.
– А остальные чего?
– Даже ухом не повели. Дело, так сказать, житейское.
«Я ведь искренне сочувствовал ей», – подумал Коля, хватаясь за грязные половицы. Пальцы на руках совсем побелели, онемев от нескончаемых усилий удержать ровное положение. Пыль с пола заползала в нос и щекотала раздувшиеся ноздри. Еще чуть-чуть – и его рассекретят.
Галка носилась по дому, гремя плошками и шурша пакетами.
– Этому старому оленю еще похлебку приготовь… Все травы на него извела! Идти теперь снова над кустами корячиться! Невыгодный обмен мне Владычица предложила. Что я получу взамен упрямой человеческой души? Пузо без грыжи! Да эта хворь по сравнению с потраченными нервами – цветочки! Хотя… Может, без этого набалдашника вновь буду носиться как угорелая! Ха-ха-ха! – тараторила старуха.
Смачный чих так и рвался наружу. Коля пытался задержать дыхание, но становилось лишь хуже. Он терпел до тех пор, пока все-таки не выдал звук, больше похожий на хрюканье.
Копошение прекратилось. Заскрипели половицы. Перед глазами возникли грязные босые ноги с кучей мозолей и желтыми, сильно отросшими ногтями. Нос атаковала вонь. Галка с минуту околачивалась у почти незаметной расщелины засаленных штор, а потом одним махом уничтожила единственный луч солнца. Коля тут же отдернул руку с поблескивающей «волшебной палочкой», боясь себя выдать. Шершавые пятки в скором времени исчезли в непонятном направлении.
«Чуть не спалился», – с облегчением подумал Коля. Но не успел он опомниться, как перед самым носом нарисовался огромный темно-карий глаз.
– Коленька! – завизжала Галка ржавым голосом. – И как тебе не стыдно подглядывать за женщинами!
Она потянула на себя деревянный люк и пнула оторопевшего парня в лоб. Коля мягко приземлился на прочные сети. Все бы ничего, если бы плетенка не начала тянуть к Коле свои нити. Снасти будто ожили, заключая дергающееся тело в свои объятия. Бабка стояла над пленником и с улыбкой наблюдала за развернувшейся картиной.
– Васька! – заорала она. – Ты там дышишь еще? Слышь? Тебе совсем чуть-чуть осталось! Я свое уже получила!
Галка захихикала, ритмично постукивая ногой по полу.
– Эх, Коленька! Шибко долго ты добирался! Аж целый месяц! Я ж звала тебя на чай, а ты отказался! Так быстрее бы управились!
Сеть туже сжала Колю, лишив возможности свободно дышать. Он не мог оторвать взгляда от глубоких, темных, как омут, торжествующих глаз старой сплетницы. Ладони разомкнулись и выронили секретное, полностью потухшее оружие.
Галка присела на корточки и запрыгнула на обвившие коконом Колю нити, ловко захлопнув левой рукой вход в погреб. Испуганный парень пытался высвободиться из давящих жгутов, но с каждым его движением удавка затягивалась сильнее. Мрак накрывал обреченного путника с головой.
– Не нужно так истерить, родной! Мы сможем стать отличной парой, – расплывалось сбоку противное шипение.
По разгоряченным щекам скользнул длинный липкий язык. Теплое дыхание с запахом протухших яиц гуляло по лицу, вызывая у Коли нестерпимую тошноту.
– Может, тебе стоит немножко отдохнуть? – не умолкала ведьма. – Впереди так много беспросветных ночей… Ты угостишь меня бокалом своей пылающей молодости… Неиспорченной, благородной, с терпким привкусом разочарования…
Но тут под жалобный треск рыболовных сетей Галка с грохотом свалилась вниз.
– Совсем прогнили! Не мешало бы обновить, – пыхтела она.
Коля почувствовал, как оковы ослабевают – скоро он и сам станет претендентом на вылет.
– А ну держать, кому сказала! – заорала ведьма, наблюдая за тем, как ее жертва потихоньку сползает вниз. – Я команды не давала!
Однако угрозы никак не спасли положения. Пленник кубарем свалился на землю, чуть не сломав себе шею и издав протяжный стон.
– Зайка, больно ушибся? Не переживай! Мы сейчас вмиг это исправим!
Галка кинулась к своему долгожданному гостю, схватила на руки и переложила на что-то мягкое.
– Ты пока полежи, а я тебе кое-чего принесу. Сразу полегчает!
Раздался тяжелый стук – люк отворился. Коля успел разглядеть лишь лоснящуюся серо-зеленую шкуру и огромные перепончатые лапы, бегущие по бревенчатым стенам. Ведьма вынырнула из подвала и захлопнула за собою дверцу.
Где-то в сторонке вновь
