что наша мама была сама кротость и послушание, все в народе любили ее, так и я еще умудрилась родиться точной копией отца. Нет у него ребенка, настолько похожего на него лицом. А кровь… о, свою кровь он чтит превыше всего! Если бы у Ралуса были дети и он привел их во дворец, отец бы все простил ему, потому что дети Ралуса – это кровь Вандербутов, с кем бы перемешана она ни была, это продолжение династии, и сейчас, когда Ронул мертв, а я слишком стара, чтобы рожать детей, Ралус – его единственная надежда.
Рэлла пристально посмотрела на меня. Я отвела глаза.
– Тогда мой отец объявил, что мое увечье – колдовское проклятие, это дало ему повод начать охоту на ведьм по всей Империи. Но на самом деле он искал среди них могущественных женщин, таких, которые помогут ему обрести бессмертие.
– Прях? – выпалила я.
Рэлла удивленно посмотрела на меня.
– Откуда ты о них знаешь?
– Рассказывал кто-то, – как можно равнодушнее сказала я.
– На островах?
– Нет, по дороге. Ну, когда мы с Ралусом шатались туда-сюда.
Она звонко рассмеялась.
– Какая ты милая, Уна! «Шатались туда-сюда…» Лучше и не скажешь.
Я не поняла, почему ей смешно, и на всякий случай решила ничего больше не говорить.
– Но мне жилось не так уж плохо в детстве. Ко мне сразу приставили немую Вису, мама и братья любили меня, баловали и никому не давали в обиду, даже отцу. Когда близнецам исполнилось пятнадцать, отец впервые взял их с собой на войну.
Это был очередной – мы все уже сбились со счета – поход против Семи островов. У нас никогда не было флота, и всем уже давно стало понятно, что без флота острова не победить, но в этот раз отец нанял какого-то очень могущественного колдуна, надеялся на его помощь. Мы ждали их два года, столько эти походы обычно и длились. Однако вернулись они не все. Ралуса не было с ними.
Я подняла на Рэллу глаза. Она кивнула.
– Отец сказал нам: «Он умер, забудьте о нем». Бедная мама! Она почернела от горя! Ее любимый мальчик лежит где-то там, в чужой земле, а отец не устроил даже торжественной панихиды, не спустил знамена, не объявил траур! Мы не понимали, что произошло и почему все военачальники прячут от нас глаза, а Ронул не оплакивает своего горячо любимого брата-близнеца. Мама пыталась расспросить отца, но он только кричал на нее. Она привыкла к такому отношению, но я-то нет! И я стала мучить Ронула вопросами, пока он все мне не рассказал.
Рэлла вздохнула, посмотрела на мои руки. На мгновение мне стало неловко, что я села прясть при ней, ведь Рэлла никогда не сможет так, но она продолжала свой рассказ, тянула нить из шерсти памяти, и я впрядала ее в свою нить из овечьей шерсти.
– Ронул был очень растерян и подавлен. «Брат нас предал, – сказал он. – Переметнулся на сторону врага. Из-за него мы проиграли. Я не понимаю этого и никогда не прощу». Не сразу, но мы узнали правду. Узнали, что Ралус на самом деле жив, но действительно уплыл на острова и там рассказал местным жителям о скором штурме. Только это была не вся правда. Всю правду я узнала, когда через много лет ко мне в спальню тайком проник Ралус. Мама наша уже умерла, я смирилась с одиночеством и вечным презрением отца и все больше походившего на него Ронула, который был объявлен наследником престола. Ралус пришел ко мне, чтобы рассказать, что случилось тогда, почему же он оказался предателем.
Рэлла замолчала и долго смотрела на меня, будто пытаясь разглядеть что-то в моем лице, что-то очень важное для нее.
– У Ралуса в услужении был мальчик, Тэлль, бастард, наверное, нашего отца, хотя точно я сказать не могу. Ты знаешь, кто такие бастарды? Это незаконнорожденные дети. У нас запрещено многоженство, но взять силой какую-нибудь красавицу из покоренных народов не считается за грех. Думаю, у моего брата, отца и их приближенных полно бастардов по всей Империи. Иногда их оставляют на ступенях нашего дворца, повязав на запястье красную нить, чтобы император знал, кого именно подкинули. Такой вот негласный обычай. Мой отец распорядился всех таких мальчиков-подкидышей отправлять во дворец, чтобы они становились воинами, а девочек мама отдавала жрицам, пусть служат богам. Ведь поди разберись, чей ребенок на самом деле! «Но все они мои дети, дети Империи, дети моей войны» – вот что говорил отец и давал им свою фамилию. По обычаю принцам всегда выбирают в оруженосцы мальчиков-бастардов, и Тэлль с малых лет был нашим товарищем по играм. О, что это был за человек, Уна! Светлее и радостнее я не встречала! Не знаю, кем была его мать, но думаю, что из хэл-маров, это они заворачивают детей в такие пеленки и кладут на животик белый мох, не знаю уж зачем. А еще было в нем что-то почти колдовское: его слушались люди и собаки, да что там собаки! Он мог усмирить разъяренных лошадей, просто разговаривая с ними тихим голосом! Он умел поднять настроение и утешить, рядом с ним мне никогда не было грустно. Даже наша мать полюбила его, считала сыном.
Рэлла задумалась, будто вспоминая то время, а у меня перед глазами плыл хэл-марский лес, длинный ящик на верхних ветвях деревьев. «Возвратись в лесной чертог, Уналас». Ну почему Джангли не позволил мне посмотреть на нее! Рэлла качнула головой, и Виса убрала за ухо непослушную прядку. За окном давно сгустилась ночь, над садом плыла однобокая луна.
– Мы с Тэллем… мы были очень дружны, он был мне ближе родных братьев и по возрасту, и по нраву, да и по своему положению. «Бастард и калека» – так нас за глаза слуги и называли, наверное. Ралус очень хвалил его, говорил, что второго такого смышленого оруженосца во всей Империи не сыщешь. И это вправду было так! Он мог и рассмешить, и тронуть до слез, умел рассказывать сказки и внимательно слушать, он был отрадой моего грустного детства. Ронул завидовал Ралусу и хотел выменять у него Тэлля, предлагал взамен свой самый лучший меч и самого быстрого коня, но Ралус только смеялся в ответ и говорил: «Меч скуют кузнецы, а жеребца поймают в степях, но такие, как Тэлль, рождаются раз в сто лет. Не повезло тебе, братец». Ронул очень злился и вымещал злобу на своем оруженосце.
И вот они отправились в поход. Прошагали через всю Империю и дошли до Полуденного моря, встали на
