тумане. Человек в сером чуть раскинул руки. И, как во сне Софьи, вокруг него собирается армия грызунов.
– Это он, – подтвердила художнику подруга. – Он привел к ней твоего старика из сна… Когда все кончилось. А как это кончилось?
– Не знаю, – с сожалением признался друг. – Но девушка долго была слаба и беспомощна. Я иногда вижу ее. Уже постаревшую. Слишком рано постаревшую. Она монотонно бормочет, а тот, кто ее подобрал, рисует. Наверное, это жестоко…
– Ты их слышишь? – дальше выспрашивала Софья.
– Не получается, – признался Мишка. – Будто смотрю немое кино. А титров нет. Но когда она говорит, видно, что это заставляет ее страдать. Сонь, боюсь, все плохо. Тут есть еще кое-что. Я работал последние дни. Вроде бы ты о таком еще не говорила. Только бы понять, что это значит…
Он достал два новых плотных листа. На одном Софья увидела стену Подземелья и ту странную фреску. Она была похожа на загадку. И девушка из кошмаров тянулась куда-то вверх, будто старалась что-то достать. Но узор фрески будто расплывался… как лицо человека в сером.
Последняя картина была еще более странной. Подземелье заливал алый свет, источник его казался похожим на человеческую фигуру. Этому свету противостояла серая мгла, а за ней угадывался силуэт девушки, которая что-то протягивала человеку в плаще.
– Черта с два дело в наследстве, – задумчиво рассудила Софья. – Они все хотят это.
– То, что она передает Мышиному королю? – сухо усмехнулся друг. – Тогда это точно орех Кракатук. Но, если серьезно… Это должно быть нечто намного дороже денег.
– Уж явно, – согласилась девушка. – То, за что убивают.
– Убить могут и за рубль, – возразил Мишка. – Вспомни Раскольникова. Сонь, шутки шутками, но пока эта фантастика переливается в жизнь… Я даже не знаю, что предположить. Я со всем этим-то смириться не могу.
– Потому и молчал? – посмотрев на друга, спросила Софья.
– В каком-то смысле, – пожал он плечами. – Просто сначала был сон. Интересно. Как тогда, почти в детстве. Потом… Когда ты начала видеть кошмары о том же… Как бы я тебе это сказал? Можно было бы подумать, что я тебя использую ради творчества. Рисую то, что мешает тебе нормально жить. Да и… Все равно фантастика.
– В которой придется разбираться, – напомнила девушка.
– А ты точно не помнишь, что там спрятано? – поинтересовался Мишка, убирая свои работы обратно.
– Нет, я просто этого не знаю, – твердо и убежденно заявила она, но тут же нахмурилась. – Только… я что-то еще должна была тебе сказать. Что-то, что было в эти ночи. Что точно так и не вспомнила благодаря Светке. А это важно. Но, кажется, я уверена, что смогу вернуть память.
– Но без экстренных мер и риска, – сурово наказал друг. – И только со мной. Ведь… Понимаешь, я тут надумал, что если та девушка – это ты, возможно, тем стариком, кто это рисует, мог быть я сам. Тогда получается, я тоже в деле. Хотя я с тобой даже и без этого.
– Спасибо, – искренне поблагодарила его подруга. – За все. Можно я иногда буду приходить и смотреть на это?
– Да ради бога, – отмахнулся художник. – Я рисовал явно не на продажу.
– Как сказать, – Софья постаралась вернуть веселый тон. – Когда все кончится, почему нет? Это новый для тебя стиль. Можем прилично заработать. Тебе на свадьбу и медовый месяц в Италии.
– На Байкале лучше, – решил поддержать ее Мишка. – Кстати, это выйдет точно дороже Италии.
Глава четырнадцатая
Сычев пребывал в отвратительном настроении. Обычно он спокойно относился к жизни в целом и своей работе в частности. Но это дело с Коробковой и четырьмя трупами его достало. Все было не так. И отсутствие хотя бы малейшей логики во всем этом, и постоянная нервотрепка в ожидании нового трупа или очередного нападения на эту дамочку. А тут еще и ее невменяемая подруга. Но хуже всего, его же верный в прошлом напарник.
Валерий не хотел об этом думать, но… Андрюха слишком сильно изменился после того ранения. Нет, оно и понятно, несколько дней в коме – это не шутка. И все же… Данилин сам на себя не похож. Да и опять же, это дело ему тоже явно на пользу не идет. Андрюха ведет себя странно. С виду все в порядке. И идеи у него умные, версии стройные, но… Сычев был вынужден признать, что вот на это «но» срабатывает его полицейская чуйка.
Андрюха будто сам помешался на этой Коробковой. Особенно после последних событий. После очередного нападения и ареста Светланы Кротовой. Напарник был слишком уверен в своих выводах, а теперь… Будто ему до всего дела нет. Данилин просто исчез. Вернее, полностью выпал из оперативной работы. Уверяет, что сейчас важно лишь одно. Быть рядом с Софьей. Следить за каждым ее шагом. И ведь следит. Только смысл какой? Коробкова уже два дня не покидает свой дом. Ну, максимум доехала раз до супермаркета. В компании охраны, между прочим. Слежки, кроме полицейской, за ней нет. Данилин зря тратит время. И все теперь свалилось на плечи Сычева. И это тоже ничуть не способствовало хорошему настроению.
Валерий решил хоть на время отвлечься, пойти домой, отоспаться вообще, побыть с женой. Снова за окнами уже темно, а он еще только закрывает дверь служебного кабинета.
– О! Валера! – окликнул его начальник.
Сычев подавил тяжелый вздох. Принесла же Степановича нелегкая. Чего ему-то делать на работе в такое время.
– Сергей Степанович, – кивнул Сычев. – Как-то вы поздновато. Нормальные люди в это время уже несут вахту дома на диване у телевизора.
– Ты тут где нормальных видел? – иронично усмехнулся полковник. – Кстати, сам чего еще здесь? Снова кого-то убили?
– Нет, – буркнул Валерий. – Бывает еще и бумажная работа. Да и… другое тоже.
– Так, – нахмурился начальник. – Мы уже установили, что к белым людям не относимся. Да и телевизор вреден для здоровья. Если уж оба еще здесь, идем ко мне. Надо поговорить.
Его подчиненный жалобно поморщился.
– Коньяку налью, – пообещал Сергей Степанович.
– Для печени вредно, – напомнил Сычев, но послушно отправился следом за начальником.
– Но явно
