ночью Арина снова была моей. Отдавалась мне с какой-то особой болезненной самозабвенностью. Целовала так трепетно, сердце мое рвала на куски. А я, как изголодавшийся волк, никак не мог ею насытиться. Понимаю, что где-то даже груб был. Понимаю…
Через три дня она станет моей женой. Вариантов теперь масса. И нет смысла ей срываться. Перелеты разрешены. Видеться можно когда захотим. Учеба, танцы, занятия с детьми — для Арины нет теперь преград. А я не могу позволить себе настаивать на своем и всё-таки резко срывать ее в Америку.
Искренне считаю, что ей нужно доучиться. И я бы искренне хотел, чтобы моя женщина занималась тем, что ей нравится…
Все как-то сумбурно и в подвешенном состоянии. Я убедил Арину придерживаться первоначального плана. Что ей лучше спокойно закончить этот семестр, а через пару месяцев будет видно…
Хотя… что там будет видно. Я уже и так все рассчитал.
Больше всего меня добивает ее спокойствие. Это настолько удивляет, что… парализует даже.
Нет, все, хватит. Хватит! Вцепляюсь в руль, заставляя себя встряхнуться. Она так же расстроена, как и я! Никак не меньше! Она не рада, что ребенок погиб! Не рада!
Выруливаю к дому ее матери. Мы с ней вскользь пересекались, когда я однажды настоял и приехал сам поздно вечером забрать Арину. А сейчас ее мать купила какие-то витамины, лекарства и спортивную сумку. В общем, хочет передать дочери. А мне все равно по пути. Почти. И я вызвался заехать и забрать. Несложно же. А потом отправлюсь за Ариной. Хочется забуриться подальше, спрятаться ото всех и провести оставшееся время только вдвоем. А потом… разлука длиной в неизвестность.
Дом у бывшей жены Усманова, конечно, поскромнее его собственного, но мне до такого тоже еще батрачить и батрачить. Ворота открываются сами. Я проезжаю внутрь. Территория освещена.
Машину я оставляю, не доезжая до крыльца, потом сдам задом. В дом меня пускает невысокая женщина с короткой стрижкой. Она скупо здоровается. Представляется экономкой.
— Милана Эдуардовна будет с минуты на минуту. Хозяйка велела вам подождать ее в гостиной, если она задержится наверху.
Ну а почему бы и нет. У меня же времени вагон. Могу и подождать, «конечно».
— Лучше бы Милана Эдуардовна передала вещи через вас, — не сдержавшись замечаю я.
Последние дни на взводе, мне для взрыва не хватает только искры. Странное напряжение разрывает изнутри. Ощущение такое, будто меня уже списали в утиль. И вот-вот выбросят на помойку.
Прохожу в гостиную и только занимаю предложенное место на диване, как улавливаю вдалеке приглушённый женский голос:
— Да брось. Сейчас такая медицина… После абортов быстро восстанавливаются. Тем более срок маленький. Да уже и так все хорошо. Ладно, я отключаюсь. А то наш «жених» вот-вот приедет.
Она с такой издевкой выплевывает последнее слово, что внутри все мгновенно покрывается льдом.
Даже не знаю, что лучше: сделать вид, что я ничего не слышал, или просто разнести здесь все к чертовой матери.
Стою как в коматозе. АБОРТ?!
Уверенно поднимаюсь на ноги. И сталкиваюсь с ней глазами. Холодными, пустыми, ненавидящими меня глазами. Столько злости в них…
Но проходит секунда, и этот невыносимый взор смягчается, а на губах женщины расцветает приветливая улыбка.
— Добрый вечер, Нил. Прошу прощения, что заставила ждать.
Я себя знаю. Даже если бы и хотел, при всем желании не смог бы сделать вид, что не обратил внимания на ее слова. Что ничего не слышал…
— Добрый.
— Чай, кофе?
— Нет, спасибо. Можно сразу вещи? — киваю я на спортивную женскую сумку в руке хозяйки.
Элегантная женщина. Броская внешность. Милана — жгучая брюнета, в отличие от Арины.
— Конечно, — тянет она приторно и невинно хлопает ресницами.
Напряжение между нами набирает обороты. Взгляд глаза в глаза… Я рассматриваю Усманову, стараясь переварить то, что сейчас услышал. Ответы выстраиваются в шеренгу.
Милана Эдуардовна подаёт мне сумку. Проницательно смотрит. Оценивающе. Вдруг поджимает губы, опуская руку. И на секунду отводит взгляд.
Все. Это контрольный. Это все правда!
Я сейчас разобью что-нибудь.
Моя девочка. Как она могла? КАК?..
— Можно личную просьбу, Нил? Если ты сейчас что-то услышал, оставим между нами, ладно?
— Судя по всему, таких «между нами» у вас много.
— Дерзишь?
— Ну что вы. Куда ж мне-то…
— Слушай, мальчик, — внезапно ее голос становится ледяным, и даже взгляд холодеет. Ее б желание, она бы меня ужалила. Конечно. На кого позарился. «Мальчик». — Давай сделаем вид, что ты ничего не слышал, и разбирайтесь сами. Я не хочу к вашим выяснениям иметь никакого отношения. Окей?
— Давно она об аборте думала? — сухо переспрашиваю то, что и так уже очевидно. Естественно, давно.
«Нил, а если бы не ребенок… ты бы…»
«Я сейчас не готова к детям, понимаешь?»
Этот жгучий взрывной коктейль отравляет кровь, мозг и вот-вот сожжет меня заживо.
— Я ничего не знаю, — уклоняется она от конкретики. — Давайте как-то без меня!
Наверное, это всё. Добивать больше нечем.
Я просто молчу. Потому что здесь как при пожаре. Едкий дым. И дышать нечем.
— Ну что ты так смотришь? — роняет она ехидно. — А чего ты ждал? Наградил ее ребенком в восемнадцать лет. И считаешь, что она радоваться будет? Сам подумай! Ну посмотри на себя. И на нее. Вы вместе все равно никогда не будете. У Арины это временное помешательство, не иначе. Она одумается со временем. Все равно всю жизнь друга детства любила. Демьяна. Они всегда были вместе, сколько я их помню. Просто у него сейчас интересы другие. А вот пройдёт пара лет, и все встанет на свои места. Ты в ее жизнь вообще никаким боком не вписываешься. Если не глупый, и так все понимаешь. Зачем
