– Слушай, кончай говорить загадками.
– Тогда идем наверх. Только свет не зажигай.
Когда напарники вошли в комнату, которая должна была послужить им спальней, Бондарь ощутил себя ослепшим, потому что шторы на окне были задернуты.
– Представь, что мы с тобой в театре, – предложил Костя, свободно перемещаясь во мраке. – Звучит третий звонок… Оркестр играет туш… Занавес открывается… Алле-оп!
– Вообще-то так принято кричать в цирке, – заметил Бондарь, приближаясь к окну, налитому молочным лунным светом.
– А я в театре сроду не был. Меня привлекают зрелища иного рода. – Костя сделал приглашающий жест. – Полюбуйся-ка. Нравится?
– Охренеть, – вырвалось у Бондаря, когда он посмотрел в окно.
Было бы преувеличением сказать, что дом севастопольских музыкантов лежал перед ним как на ладони, поскольку его частично закрывали кроны деревьев и крыши близлежащих домов. Но три окна были доступны пытливому взгляду. А взобравшись на подоконник, можно было увидеть даже отрезок улицы перед воротами.
К сожалению, подзорная труба, к которой Бондарь приник по совету Кости, не показала ему ничего нового. Дом был пуст, провалы его окон были чернее «Черного квадрата» Малевича.
– Нужно наведаться туда, – сказал Бондарь, возвращая трубу Косте.
– Сейчас? – оживился тот.
– Позже, когда все уснут. Да и нам покемарить не мешает.
– Во сколько подъем?
– В половине второго, – решил Бондарь. – У нас будет целый час до того, как я отправлюсь за Арианой. Этого должно хватить.
– Тогда приятных снов, – неуверенно произнес Костя.
Стало ясно, чем вызваны его сомнения, когда он тщательно задернул шторы и включил свет. Спать предстояло на допотопных кроватях с растянутыми пружинными матрацами. Хозяева удосужились застелить их относительно чистым бельем, но, улегшись на свое ложе, Бондарь очутился в некоем подобии невыносимо скрипучего гамака, провисающего до самого пола. То же самое произошло с Костей, который проворчал, ожесточенно ворочаясь на своей кровати:
– Я как тот перочинный ножик, который закрыли только наполовину.
– Все еще впереди, – отозвался Бондарь, тщетно пытаясь распрямиться хоть немного.
Ответом ему было немелодичное пение пружин Костиного матраца. Ничего более тоскливого и безрадостного Бондарь не слышал со времени заупокойного воя собаки на причале в Южной бухте.
* * *
Они одновременно проснулись в час ночи. Влажные от пота простыни прилипали к их телам, как банные листья. Спустившись вниз, они ополоснулись холодной водой, причесались, почистили зубы и поскребли подбородки электробритвой.
– Теперь я в форме, – объявил Костя.
– Только почему-то без штанов, – заметил Бондарь.
– Тьфу!
Спохватившийся Костя мигом исправил свою досадную оплошность и доложил о полной боевой готовности.
И действительно, через пару минут можно было выступать. Микрофоны были заблаговременно снаряжены особыми батарейками, гарантировавшими непрерывную работу в течение двухсот часов. Кроме того, Костя достал из сумки маленький фонарик, изоляционную ленту, катушку суровых ниток, канцелярские кнопки и гвозди. Молоток нашелся среди рухляди, хранившейся в кладовке. Сунув его в пластиковый пакет, Костя торжественно произнес:
– Ну, с богом.
К этому моменту он успел натянуть штаны, так что его пафос выглядел не слишком забавным. И все же Бондарь не удержался от ответной реплики:
– Пусть старик отдыхает. Не стоит впутывать его в наши темные дела.
– Тогда с чёр…
– Тс-с! – оборвал Бондарь Костю на полуслове. – Его ночью вообще лучше не поминать. Без рогатых обойдемся.
Время близилось к половине второго, когда они выбрались из дома. Улица была совершенно пустынной. В пронзительной тишине раздавались лишь приглушенные рыдания женщины, перемежаемые пьяными мужскими возгласами.
– Семейная идиллия, – прошептал Бондарь.
Костя махнул рукой:
– Ничего, муж и жена – одна сата…
– Прикуси язык! Что это тебя на чертовщину потянуло?
– Обстановка такая. Соответствующая, ну ее к бесу.
Для начала они прогулялись вокруг дома и, лишь убедившись, что никто за ними не наблюдает, приблизились к калитке. Костя справился с ней за считаные секунды, после чего она со скрежетом отворилась. Миновав сад, они поднялись на крыльцо, где снова была пущена в ход универсальная отмычка. Пока Костя сопел, щелкал сменными насадками и жужжал моторчиком, Бондарь наблюдал за окрестностями. Когда напарник качнул головой, приглашая его входить, он снял пистолет с предохранителя.
Переступив порог, они замерли, прислушиваясь и давая глазам привыкнуть к полной темноте. Потом Костя запер входную дверь и включил фонарик, прикрывая его ладонью. Бондарь отвел взгляд. Свет, пробивавшийся сквозь пальцы напарника, уж очень напоминал сочащуюся кровь.
Повинуясь призывному жесту, Костя проследовал за Бондарем в ту самую комнату, где, возможно, не раз ночевал Малютин. Тут было темно и душно. За обоями шуршали тараканы, потревоженные лучом света. Костя прошелся по комнате, подыскивая подходящее место для установки первого микрофона. Бондарь, наблюдавший за ним, был молчалив и неподвижен, как изваяние.
Наконец, тщательно изучив стены, потолок и мебель, Костя остановил выбор на пузатом буфете, кое-как втиснутом между двумя окнами. Улегшись на спину, он придвинул к себе пакет с инструментами и пристроил фонарик поудобнее. Потом его голова исчезла под буфетом. В пятне света заклубилась потревоженная пыль.
Когда Костино лицо появилось снова, Бондарь решил, что он намеревается чихнуть, таким напряженным оно было. Вместо этого он приложил перепачканный палец к губам. Бондарь присел на корточки и вопросительно вскинул брови. Костя приложил сложенные трубочкой пальцы к уху и сделал вид, что напряженно прислушивается к чему-то. Бондарь кивнул. Стараясь не шуметь, они прокрались на цыпочках в коридор и закрыли за собой дверь.
– «Жучки»? – спросил Бондарь, едва шевеля губами.
– Один, – отозвался Костя шепотом. – И целое скопище тараканов.
– Только не говори мне, что тараканы – это видеоглазки на вашем жаргоне.
– Я и не говорю. Тараканы – это насекомые.
– Выходит, они нас опередили, – пробормотал Бондарь.
– Тараканы?
– Конкуренты. Интересно, кто бы это мог быть?
– Понятия не имею, – развел руками Костя. – Но мне показалось, что микрофон американского производства.
– Та-ак… – Бондарь умолк, чтобы заговорить вновь не раньше, чем решение окончательно созреет в его голове. – Отсоедини контакты, – распорядился он.
