собираюсь тебя убивать, но сделать это могу легко, – проговорил Костя Офшор.
Женщина ничего не ответила, но Гуров услышал, как застучали тяжелые подошвы ее ботинок по металлическим ступеням. «Все, пора», – мысленно произнес он, и тут запищал телефон. На мобильный пришло сообщение. Мерзкий звук оповещения оказался так не ко времени! Услышав сигнал мобильного, он отреагировал мгновенно. Почти не касаясь лестницы, Костя проскользнул внутрь, сбросив при этом женщину. Та упала на бетонный пол и громко вскрикнула. А он уже мчался по полутемному чердачному помещению. «Бежать, бежать!» – молотками стучало в голове. Он уже плохо соображал, куда и зачем бежит, но продолжал двигаться вперед. Гуров слетел с лестницы следом за Костей. Задержался возле женщины всего на секунду, спросил:
– Вы в порядке? – и, получив удовлетворительный ответ, приказал: – Возвращайтесь на крышу и сидите там, пока за вами не придут.
А сам бросился вдогонку за Костей. Натыкаясь на трубы и обычный в таких местах хлам, Лев несся вперед. Внезапно шаги Кости Офшора стихли. «Выскочил в подъезд? – пронеслось в голове. – Нет, не похоже. Затаился где-то». Он сбавил темп и, крадучись, начал пробираться вперед, пока не уперся в дверь, ведущую в подъезд. Кости возле двери не было. Гуров развернулся, прижался спиной к стене и громко произнес:
– Все, Костя, отбегался ты, приятель. Выходи, дальше бежать некуда.
Костя не ответил, но из-за угла послышался какой-то шорох.
– Давай, Костя, решайся. Все равно конец один.
Еще секунда, и Костя выскочил откуда-то сбоку. В руке, отведенной для удара, тускло блестел пистолет. Гуров сделал обманный выпад, увернулся от удара и двинул противника мыском ботинка под коленную чашечку. Нога Кости непроизвольно согнулась, увлекая хозяина к земле. Лев бросился вперед и рукояткой пистолета ударил по правому плечу. Костя охнул, рука обвисла, он выронил пистолет. А Гуров нанес еще один удар: четким, выверенным движением рубанул по шее, чуть ниже уха. Костя застонал, обмяк и рухнул на бетонный пол. Гуров подобрал пистолет Кости, сунул его за пояс, завел руки беглеца за спину, щелкнул наручниками. После этого взвалил Костю на плечо и понес его с чердака.
Глава 10
После скалолазания по балконам и беготни по чердакам Костя Офшор пел как соловей. Его и подталкивать не пришлось. Женщину, которую он держал в заложниках, пришлось отвезти в больницу. Серьезных травм при падении она не получила, но вот психика оказалась под угрозой.
Пока врачи со «Скорой» не вкололи ей успокоительное, она все время плакала и повторяла, что ничего не знает, никого не видела и будет сидеть на крыше. «Не трогайте меня! – молила она. – Я буду сидеть здесь, пока все не закончится. Я обещала». Заверения Гурова в том, что уже все закончилось, женщина пропускала мимо ушей. Успокоительное пришлось колоть ей насильно. Сейчас она лежала в той же больнице, что и Стас Крячко. Пообщавшись с ее лечащим врачом, Гуров решил заглянуть к напарнику.
Тот встретил его широкой улыбкой. Состояние его стабилизировалось, голова почти не болела, и, к вящей радости медсестры, к нему вернулся аппетит.
– Здорово, полковник! – приветствовал он друга. – Как дела оперативные? Все идет по плану?
– И да, и нет, – устраиваясь возле постели больного, ответил Лев. – Костю Офшора взяли.
– Да ладно! Хорошая новость, – обрадовался Крячко. – У меня с этим субчиком свои счеты. Теперь не отвертится. А ты чего не весел? Или тебя и эта новость не радует?
– Радует, брат, только не до конца, – вздохнул Лев.
– Выкладывай, что опять не так, – велел Крячко. – Может, советом помогу, раз уж из обоймы выпал.
– Костю-то мы взяли, только где Регина, он не знает. По его словам выходит, что к смерти девушки он непричастен, и я склонен ему верить.
– О, ты у нас славишься своей доверчивостью, – поддел Стас. – Тебе Гитлер скажет, что не он войну развязал, так ты и ему поверишь.
– Дело не в моей доверчивости, – отмахнулся Лев. – Тут совсем другое.
– Так рассказывай, не томи! – поторопил Крячко.
Гуров помедлил, собираясь с мыслями, и начал выкладывать все, что узнал от Кости Офшора. С девушкой по имени Регина он познакомился на профессиональной почве. Ее профессиональной почве, разумеется. Несколько месяцев назад Костя решил расслабиться и поразвлечься с девушкой, не обремененной моральными принципами. Так уж вышло, что на этот раз он обратился в фирму Магера. И выбор его пал на рыжеволосую красавицу Регину. Отдых с девушкой ему понравился, поэтому, когда в следующий раз пришло подобное настроение, он, не задумываясь, снова поехал к Магеру.
Как-то так вышло, что Регина Костю приняла более благосклонно, чем других клиентов. Их отношения вышли за рамки рабочих, если о работе проститутки вообще можно так сказать. Не доверявшая никому и ничему, Регина доверилась Косте. Их встречи продолжались, и с каждой встречей девушка становилась все более разговорчивой. Косте это льстило, так как он был наслышан о ее холодности, и тогда он предложил ей встречаться на его территории. Тебе, мол, хорошо, деньги мимо кассы идти будут, и мне не накладно. Регина согласилась, и они начали встречаться у Кости на Щукинской. Это была первая ошибка Кости, но это он понял гораздо позже.
Как Регине удавалось договориться с Магером об отлучках, Костя не знал. Только через фирму он Регину больше не заказывал, она сама к нему приезжала. Однажды Регина рассказала ему о своей прошлой жизни, вернее, о детстве. Рассказала о смерти родителей, как осталась сиротой в двенадцать лет, как собирались ее отправить к престарелой бабке в занюханную деревню, а она сбежала. Не для нее это, мол, в хлеву жить. Двенадцать лет – возраст для самостоятельной жизни весьма неподходящий, так что не было в том ничего удивительного, что, помыкавшись по подворотням и подвалам, девочка оказалась в притоне, где получила первый опыт, как зарабатывать деньги, не имея профессии.
Об этом времени Регина не особо распространялась, так, вскользь упомянула. А потом сообщила о сестре. Есть, мол, у нее сестра. Зовут Вероника, и живет она сейчас в Мытищах. Припеваючи живет, как сыр в масле катается. Образование получила, в фирме крутой работает, в собственной квартире проживает. Говорила она об этом с такой злобой, что Костя невольно запомнил и имя, и название
