Книга Бывшая - Надежда Мельникова

Продолжаю срывать зло, боксируя. Роман смеётся. Весело ему. А я поправляю липучки на боксёрских перчатках и провожу ещё одну серию грозных ударов. Утомившись, присаживаюсь на корточки.

— Её, этой женщины, вообще не должно было быть в вашей с Варей жизни. Моя невестка — мой близкий друг, а ты снова довел её до грустно-печального состояния. Фу на тебя, Макарий.

— Ты её видел? — с надеждой поднимаю голову, ловя взгляд брата.

— Нет.

Разминаю шею. Внутри снова это странное ощущение — как будто живой, здоровый, но чего-то не хватает.

— Где ты был такой умный, когда я поп?рся в суд отбирать у неё детей? — Снимаю и отбрасываю боксёрские перчатки в сторону.

— Учился в Сорбонне.

— Ну да, ты же у нас мозг семьи! — Выпиваю немного воды, лью себе на голову, освежаясь.

— Я бы сказал, интеллектуальный центр семьи, — поправляет меня брат.

Подхожу к кросстренеру, а Роман забирается на беговую дорожку.

— На самом деле, Макарий, ты выглядишь хреново. Сразу видно — страдаешь. Не всё равно тебе. Да?

— Отвали и работой над икрами, они у тебя, как у девчонки, — зло бубню, дергая рычаги и ручки тренаж?ра.

Роман, нахмурившись, рассматривает свои ноги.

— Нормальные икры у меня.

— Она в башке моей засела. — Стучу себе по голове. — Как будто поселилась там. Эти две недели вместе… Они были охренительно классными. Даже лучше, чем в начале отношений. А ещё, когда она с девочками — это как-то очень правильно, мне нравится на них смотреть.

Спрыгиваю с тренаж?ра, одеваю на спину утяжелители и поднимаю с пола прорезиненные канаты, дергаю их, выкручивая, приподнимая с пола гири, создавая сопротивление, прикладывая невероятную силу. Сегодня я хочу, на хрен, угробить себя на тренировке, чтобы вечером только доползти до дома. Кое-как уложить девочек в постель и сам уснуть убийственным, глубоким сном. Утром подорваться впритык к рабочему времени и просто добраться до офиса, по самую макушку загрузить себя делами. Всё что угодно, только не думать о ней, о том, как мне не хватает нашего совместного времяпрепровождения. Как тянет к её запаху. Банально прижать к себе и погладить.

— Что это ты сегодня в майке? — интересуется брат. — Обычно с голым торсом, а тут майку натянул.

Кручу канаты сильнее, дергаю так, что бицепсы от нагрузки немеют.

— Не хочу, чтобы левые бабы пялились на мои кубики, ну их к черту.

— Ого, вот что делает с нами школа жизни! — Останавливается возле меня брат, попивая водичку. — Я где-то читал, что женщин бог создал для того, чтобы менять мужчин в лучшую сторону, чтобы они добивались их, путем убиения в себе злостного эгоиста. — Ещё один смешок от брата. — Боишься изнасилования? Девочки с ковриками в углу разглядывают тебя. Явно что-то замышляют, того гляди набросятся.

— Ты знаешь — да. — Даже не смотрю в сторону девушек, о которых трындит мой брат, не хочу. — Больше никаких женщин, я теперь как ты, мой умный брат.

— Здравствуйте, — возмущается Роман, вмиг становясь серьезным, — у меня есть женщины. Я просто старше и мудрее тебя, Макарий, я бы никогда не оказался в ситуации, при которой моя любимая, мать моих детей, застукает меня в компании голой Эриды.

— Это ещё чё за зверюшка такая? — вздыхаю, бросая канаты на пол, стягиваю утяжелители и, скривившись, нюхаю свою подмышку.

Отлично, теперь ко мне точно никто не подойдёт, «благоухаю», аки розочка в саду.

— Эрида — богиня раздора и хаоса. Слышал о яблоке раздора? Вот, это она его подбросила на свадебном пиру смертного Пелея и богини Фетиды…

— Ой ладно, всё, — отнекиваюсь от брата, — спросил на свою голову.

Роман смеётся. А я повисаю на перекладине и начинаю ритмично поднимать ноги, прижимая их то к правому боку, то к левому.

— Ты вначале найди эту самую мифическую «любимую и мать детей», — чуть задохнувшись, — а то годков-то уже, выражаясь нелитературным языком, «под сраку», а в квартире из проживающих только книги да бумажки с важными пометками.

— Мне нужна идеальная женщина, я не размениваюсь по мелочам.

— Ага, — усмехаюсь, выполняя подъемы.

Роман молчит, загадочно смотрит вдаль, обняв подвешенную к потолку грушу.

— Соблазни её, — будто бы даже и не мне, а куда-то в сторону ползущих на небе облаков в окне, — у тебя уже один раз получилось, Макарий. Ты же как-то получил эти фантастические две недели. Как это случилось? Засыпал постель розами и облил Варю шампанским?

— На капоте. — Поднимаю ноги выше, прижимая их груди.

— В смысле? — Оборачивается Роман, теряя интерес к облакам и птицам за окном.

— Наш первый раз после расставания случился на капоте.

— Ты жлоб, Макарий.

— Я не буду тебе рассказывать подробности. Даже не мечтай, извращенец и выпускник литературного факультета Сорбонны.

— Я и не просил, и не стоит тыкать в меня моими достижениями. Это неприлично. — Качая головой и глубоко задумавшись, брат подходит к скамейке у зеркал, приделанных к стене. — Бедная моя невестка, она достойна куда большего, чем ты и грязный капот внедорожника.

— Это случилось на моей дорогой «кие».

— Твоя старая поносная «кия»?! — громко возмущается брат. — Я думал ты её давно сдал на металлолом.

— Терракотовая! — Как две бабки на лавке у подъезда, ей-богу. — Она терракотовая! Это шикарный и очень стильный цвет!

Мы оба замолкаем, я сажусь рядом с ним. Облокачиваюсь на колени и подпираю подбородок кулаком.

— Ты хоть подстелил что-то на капот? — интересуется мой умный брат.

— Есть позы при которых не надо ничего… Да иди ты! — Толкаю брата в плечо.

Роман снова хохочет.

— Бедная моя невестка, бедная Варвара. Ну вот за что ты ей в жизни встретился?

— Вот не надо, ладно? Ей понравилось!

— И в итоге она от тебя сбежала.

Я встаю и, не в силах удержаться, бросаю в него бутылкой воды, затем удаляюсь в душ. Пошёл он! Внутри и так пожар. Мысли в кучу собрать не получается. Он только хуже делает.

Не хватает мне её сильно, а брат ещё издевается.