Мужчины сошлись на том, что примерно равны, и не стали делить временную территорию. И теперь Эрандо отчитывался о состоянии дел. Не в полной мере, ровно настолько, чтобы Джес представлял себе происходящее в Кардине.
– Что-то неладное творится. Тебе надо брать побыстрее принцессу и уезжать.
– Я задерживаться и не собирался. А что именно не так?
– Не знаю. Понимаю, что глупо звучит, но не знаю. Общее настроение? Да, как-то так. То камень в ворота кинут, то карету какой-нибудь дрянью обольют, то что-то хамское крикнут… дело житейское? Не скажи. Раньше такого не было, это в последние год-два начало нарастать. Вот, как Гардвейг съездил в Ативерну, так и вообще резко видно стало. Словно кто отмашку дал.
– Кому бы оно нужно? Экая веха – договор с Ативерной?
– Для кого-то, может, и веха, – не согласился Эрандо. А для кого-то… не знаю я! Странно звучит, но не знаю.
– А я во все верю, ага. Неужели ты за столько времени шпионами не обзавелся?
– Толку-то с них? Говорят примерно одно и то же, а причин не знают.
Причину и впрямь узнать было сложно.
Дело было в герцоге Альсине. Пока он был уверен, что Гардвейг помрет вот-вот, своей смертью, он не мешал королю гнить. Даже наоборот – пусть помучается. А уж после его смерти можно и развернуться, если захочется. Отравить Лорта (впрочем, Альтрес был бы приговорен в любом случае), а дети… можно было убить их и поднять смуту. Можно – не поднимать.
Что приятнее – убивать врага самостоятельно, или видеть, как он мучается и корчится у тебя на глазах?
Робер выбрал второе, и не жалел об этом. Но когда Милия собралась рожать уже третьего ребенка, когда Гардвейга, кажется, вылечили, и он собирался править долго и счастливо… и кто такое выдержит?
Уж точно не он.
Готовиться он начал загодя, осталось привести механизмы в действие.
А нервная обстановка…
Нагнетать он начал уже после первого сына. Альбита была в бешенстве, когда Милия родила и у Гардвейга появился наследник. Поторжествовать над трупом своего врага, а потом предъявить «сына короля» – этот вариант уже не сбывался. Когда родился ребенок, стало ясно, что просто сесть на трон не получится, придется потрудиться, и Робер усилил подготовку.
Оружие, наемники…
И тут Милия родила второго.
Альбита, которая надеялась, что наследник останется один, а то и вовсе помрет, только зубами заскрипела от злости. Словно Альдонай поглядел на Уэльстер, да и решил помочь Гардвейгу. Или – Мальдоная? Кто ж их знает, богов…
И вот, Милия готовилась родить третьего. Была надежда, что Гардвейг помрет, но и ее зарубили. И что оставалось?
Активизироваться и поднимать бунт.
Или по-простому, подготовить общественное мнение, убить Гардвейга, и попробовать сесть на престол. А виноватые уже есть.
Почему Ативерна?
А нечего лечить было! Вот!
Понятно, Эрандо этого знать никак не мог. Он отмечал только общие факторы, а потаенные течения оставались неясными. И это было логично – долго ли проживет заговор, о котором знают даже в соседних государствах?
– Сегодня я отдыхаю, – принялся подсчитывать Джес. – Завтра отправляем официальное письмо ко двору, лично его величеству. Думаю, долго нас не протомят.
Эрандо хмыкнул.
Понятное дело, Гардвейг наверняка уже в курсе, кто приехал. Но гневаться за задержку не будет, двенадцать часов отдыха – в пределах допустимого.
– Дней десять-пятнадцать на все торжества, думаю, мне удастся убедить его величество. И домой.
Эрандо кивнул.
– Отличный расклад.
– Постараемся, чтобы он осуществился. А сейчас – прости, жена ждет.
Эрандо вздохнул.
– Ты счастливец, друг мой… у тебя прекрасная жена, которая может поехать с тобой.
– А твоя супруга?
Маркиз был женат, это-то Джес видел. Но… почему сожаления?
– Два года назад Милана забеременела. Докторусы посчитали климат Уэльстера вредным для новорожденного, и она сейчас дома. В нашем поместье. А я здесь…
Джерисон от всей души посочувствовал Эрандо. Да, жена вдалеке от тебя – это грустно. Даже если посольство кишмя кишит сговорчивыми служаночками…
– Может быть, стоит поговорить с его величеством?
Эрандо улыбнулся.
– Буду очень признателен. Мне нравится Уэльстер, но я был бы рад отпуску, к примеру…
Мужчины понимающе переглянулись.
В прошлый визит Джерисона не интересовало ничего, кроме гулянок, вот и не пообщались они с Эрандо толком. Зато сейчас наверстывали – и оба были довольны результатом беседы.
Но еще больше Джес был доволен, вернувшись в отведенные им с женой покои. В комнате было тихо и уютно, горел камин, стоял на столике графин с вином, дремали в углу собаки, парила горячей водой громадная лохань, а его супруга сидела в кресле и читала книгу.
При виде Джерисона она встала, и огонь в очаге так осветил сзади фигуру женщины, что у графа аж дыхание перехватило. Лиля довольно улыбнулась и выставила перед собой руки.
– Вода еще горячая.
– К Мальдонае воду!
– А я вам спинку потру, дорогой супруг, – промурлыкала Лиля.
Против такого предложения граф устоять не смог.
– Только спинку?
На пол полетел камзол, к нему прибавились штаны, перевязь с оружием…
– Думаете, обнаружу что-то принципиально новое? – заинтересовалась Лиля. – Надо бы исследовать…
– Миранда? – вспомнил Джерисон, лишаясь последних барьеров стыдливости, и погружаясь в горячую воду.
– Спит. Лично уложила с полчаса назад. Дочка устала с дороги…
И так эта «дочка» органично прозвучала. Джес посмотрел на супругу оценивающим взглядом.
– А мы ей братика подарить не соберемся?
– А вы работайте над этим, дорогой супруг, – подначила Лиля. – Тщательно работайте, усердно… – мочалка прошлась по спине, отчего Джерисон аж замурлыкал, правда, потом уверенные руки переместились на голову и мыло полезло в глаза и рот. Пришлось отплюнуться от мыла – и тут же от воды, обрушившейся на голову. – Вставайте, проверю вашу работоспособность…
Джерисон и не собирался скрывать, что он вполне работоспособен. Готов к труду и обороне! Можете сами посмотреть, и даже потрогать… ну не мочалкой же! Это ж место такое, тут нежнее надо!
Ехидной улыбки супруги он не видел.
А Лиля, вспоминая выражение о большой и чистой любви, мысленно дополняла его.
Хочешь большой и чистой любви? Бери дело в свои руки и вооружайся мочалкой… мы не можем ждать милостей от природы! Мы их сами отмоем!
