картофельной и сладкой начинками, варенье из шишек, кедровых орехов и лесных ягод. А также многое другое, что еще не успела разглядеть Мирослава.
В общем, праздник праздником, а обед, как говорится, по расписанию.
— Как тебе размах? — к Мирославе подошел Иван Третьяков. Он держал две деревянные кружки с облепиховым чаем и одну протягивал девочке, которая в это время высматривала Яромира. Они как-то потерялись, когда вошли в лес.
— О, спасибо, — она взяла в руки ароматный напиток и чуть подула на него, — красиво здесь.
— Это самое начало, солнце сядет и будет настоящее веселье.
— Да? А что еще обычно делают?
Парень задумался, закусив нижнюю губу.
— Будем сжигать чучело, будут конкурсы, песни, пляски и хороводы, — перечислил он то, что смог вспомнить. — Как у тебя дела?
Мирослава пожала плечами и улыбнулась.
— Не поверишь, но чай сделал этот вечер лучше, — рассмеялась яриловка, делая еще глоток. — А у тебя?
— Ну… примерно также, — улыбнулся он. — Как твои успехи в покорении библиотеки?
— Потихоньку изучаю, времени, помимо учебы, очень мало, еще и тренировки. Кстати, ты уже начал шить себе рубаху для игры?
Ваня кивнул головой.
— Вообще-то… она у меня уже готова, но помогала мне моя домовушка, еще летом, — рассказал хорсовец.
— Летом? Разве летом ты уже знал, что в команду попадешь? — удивилась Мирослава, краем глаза наблюдая, как на сцене школьники поют русскую народную песню.
— Не знал, но хотел, — пожал плечами Третьяков. — А ты уже начала шить?
Девочка закусила щеку, но все-таки рассмеялась.
— Жили б мы в старые времена, меня бы никто не взял замуж. Из меня ужасная хозяйка и такая же швея, — рассказывала о своих умениях Мирослава.
— Правда? Почему ты так думаешь? — парня позабавила ее самоирония.
— Вот лазать по деревьям и приходить домой в порванной об забор футболке в связи с тем, что мы с друзьями полезли воровать яблоки у соседа, а я, как лохушка, повисла на штакетнике — вот это обо мне. А нитку в иголку я никогда не вдевала.
Ваня захохотал.
— Погоди, ты воровала яблоки?
— О, и не только! Еще мы с моими друзьями, где-то пару лет назад, бегали на кукурузное поле. А хозяин поля уже нас ждал, так как заметил, что кукуруза кое-где обломана. Ох, и болела потом пятая точка от соли!
— Соли?
— Ага, сосед ружье солью зарядил. Как говорится, не столько больно, сколько обидно, но все же пару дней сидеть было неприятно. А еще сложнее было не спалиться перед моей ба, она бы еще и сверху всыпала.
Ребята смеялись, обсуждая деревенские приключения Мирославы, но тут ее нашла Астра. Она бросила не по-детски кокетливый взгляд на Третьякова и потащила одногруппницу за руку.
— Пойдем венки плести!
Отдав Ване кружку, Мирослава и Астра побежали к остальным. В большом кругу сидели девушки с младших и старших курсов, запевая песню, которая была Мире знакома. Они все готовились к сегодняшнему празднованию, заучивая тексты. Одна девочка играла на дудочке, задавая ритм:
В лесу зачарованном, ночью волшебной Горит на поляне костер. Четыре колдуньи со смехом веселым, Танцуя, плетут наговор. Коль страхом твое вдруг наполнилось сердце, На нас ты взгляни и смотри, не дыша. Поймешь, что у ветра, тела и страсти Одна на троих душа. Поймешь, что у ветра, тела и страсти Одна на троих душа. Цветы украшают их длинные косы, А взмах руки — звон бубенца. И лунные тени собой озаряют Четыре прелестных лица. Коль болью твое вдруг наполнилось сердце, На нас ты взгляни и смотри, не дыша. Поймешь, что у ветра, тела и страсти Одна на троих душа. Поймешь, что у ветра, тела и страсти Одна на троих душа. Рассвет приближается, песня все льется, И в алой заре тонет магия слов. Прекрасные ведьмы, смеясь, обратились… В четырех колдунов! (песня гр. Блуждающие огни — колдуньи)Мирослава сидела рядом с одногруппницами, сразу включившись в общее пение. В венки вплетались пшеничные и ржаные колосья, грозди рябины и калины, а также разных оттенков кленовые и дубовые листья. А девушки уже запели новую песню, подбадриваемые игрой гармони:
Меж лесамиНа светлой поляне Задевало пламя Небосвод. Солнце-птицаЗа реку садится. Пой, пока кружится хороводХей, на праздник собирался. Хей, народ славянский. Хей, пусть ветер разгулялся. Хей, костер не погасить. Меж лесамиНа светлой поляне Задевало пламя Небосвод. Солнце-птицаЗа реку садится. Пой, пока кружится хороводХей, взмывайте длани к небу! Хей, Ярилу славим! Хей, ой воздадим мы требуХей, славянским божествам! (песня хоровод — пламя в нас)Когда девочки сплели себе венки, водрузив их на головы, то отправились к общему празднованию. Мирослава, Астра и Иванна пробрались сквозь толпу к образованному кругу, где в центре танцевали народные танцы парни, соревнуясь, у кого лучше получится. Неподалеку вживую играл ансамбль русской народной песни «Казачий пляс», на сцене браво выплясывал балалаечник, пока девушки запевали в зачарованные малахитовые статуэтки:
Уж как ВанюшкаПо горенке похаживает, Он сапог и об сапог приколачивает. Он сапог и об сапог приколачивает. Свои крупные речи да разговаривает. Свои крупные речи да разговаривает. Уж, как ты меня, Сударушка, высушила. Уж, как ты меня, Сударушка, высушила. Без морозу, да без огня Сердце вызнобила.(русская народная песня Порушка-Параня)Мирослава подошла ближе, заметив на краю круга Яромира, который аплодировал Ивану Третьякову, в это время активно отплясывающему. Он делал своеобразные хлопки ладонями о бедра, разводя руки в стороны, приседая и ударяя правой ладонью о левую ногу. Затем движения повторялись на другую сторону.
Когда-то в детстве Мирослава ходила на русские народные танцы. Ее бабушка хотела, чтобы внучка занималась именно этим, а внучка же хотела пойти на карате. Таким образом, бегая и туда, и сюда, не успевала вообще никуда, и в итоге родители наказали заниматься учебой, а не маяться дурью. Поэтому вместо чего-то полезного девочка, часто предоставленная сама себе, изучала родной город, его заброшенные дома и мистические места. Удивительно, но ей это нравилось, а чувство самосохранения и природное везение позволили не влипнуть в непоправимые неприятности.
Ваня закончил свою партию и отошел назад, аплодируя сопернику. Полоцкий, даже сейчас отчего-то угрюмый, все же умел привлекать к себе внимание, и сейчас кривовато улыбался. Он поставил руки на бедра, выходя в круг и делая поочередные выбросы ног вперед, будто пинал воздух, затем прошелся приставными ритмичными шагами полукругом.
Чуть ослабив внимание зрителей, он высоко подпрыгнул, размахнув ногами в стороны, и сел, согнув колени. Затем стал выпрыгивать, делая взмахи руками, туловище наклоняя в одну сторону, туда же направлял и маховую ногу. Далее движения повторялись несколько раз по
