А если и отдавал, то не для кого-то, а потому как лично мне так было удобно, мне это сулило какую-то выгоду.
— Оу, — смеется Зоря, — ты меня удивил. Ты же даже не знаешь, сколько масла в сковороду лить.
— Я рецепт поискал. Теперь знаю.
— Здорово. То есть, когда я буду занята, нашу бусинку можно будет оставлять тебе на пару часов, — шутит она, не осознавая, что ржавым лезвием до крови рассекает мою надежду. Но я молчу. Разве не заслужил? Вместо возмущения стараюсь сгладить неровности:
— Я даже ради такого научусь варить суп. Поэтому за нашу девочку можешь не переживать. Она в надежных папкиных руках.
— Угу… — роняет Зорина в ответ и резко отворачивается. Спешит выйти в коридор. — Я в ванную, — доноситься до меня тихое сдавленное замечание.
— Поторопись, а то остынет.
Не сразу я понимаю, что голос ее дрожит. Я ее опять обидел?
Хочу пойти за ней, но внутреннее чутье останавливает меня, советуя этого не делать. Зорина вернется на кухню, когда посчитает возможным.
А вернуться ко мне она когда-нибудь… посчитает возможным?
Глава 38
— Так что, поедем на выходных к Геленке? — уточняю я, перестраиваясь в правый ряд для поворота.
Подъезжаем к офису Зорины. Раньше я частенько сюда сам мотался: в подчинении у меня было меньше людей. Да и размах был не такой широкий, как сейчас. Ребята многие тут сменились. Собственно, работать с этой компанией меня надоумил отец — он в становлении моей фирмы прямого влияния не оказывал, но отрицать его косвенное участие не смог бы даже я: подсказки, советы, наводки, намеки. Да и как мне все же стало известно, отец просил знакомых или контракт мне долгожданный подогнать, или цены на услуги не ломить, скидки негласно для меня выбивал, условия выгодные. В этом плане мне, конечно, есть за что ему сказать спасибо, хотя общей картины это не меняет: отец для меня чужой человек.
С Геленой у них хоть и несколько напряженные отношения, но всё-таки более близкие, да и зависит сестра от него финансово. Обучение в мединституте, съемное жилье, ординатура, подработка по договоренности отца, машина, отдых, дорогие шмотки: Гела все это принимает, но у нее и отношение к отцу не такое непреклонное, как у меня. Она с родителями жила намного дольше, чем я, отец никогда ее пальцем не трогал, не орал на нее, не требовал неосуществимого, не демонстрировал свирепость и принципиальность. Ей многое сходило с рук. Геленка как ни крути, всегда была его маленькой девочкой. Доченькой. Нет, с несправедливым распределением отцовских чувств я смирился уже очень давно, мне так даже легче. Но я все равно чувствую себя обязанным отцу за ту помощь, которой он меня, к слову сказать, ни разу не ткнул носом. И от этого тоже неприятно.
— Давай подумаем? Я пока еще не решила, может, не стоит, — задумчиво замечает Зоря.
Утром она вернулась из ванны с чуть покрасневшими глазами, но я не стал лезть ей в душу: опасно ей так нервничать. Поэтому оставил как есть, стараясь лишь отвлечь ее. Не считая той заминки, утро прошло великолепно. Омлет получился вкусным. Тосты — хрустящими. Апельсиновый сок — освежающим. Настроение — хорошим.
Мне правда полностью пришлось перестроить свой распорядок дня, чтобы утром и вечером удавалось быть с Зориной, а свои обязанности и дела делегировать, передавая в руки подчиненным, но так тоже как-то легче стало. Даже дышится свободнее. Раньше я действительно вкалывал, рано уезжал, поздно заканчивал. Частенько случались под завязку загруженные дни, когда я спал по три-четыре часа в сутки. Но результат налицо: фирма уверенно расширяется, постоянно развивается, непрерывно наращивает объемы, неуклонно увеличивает число сотрудников.
Теперь я сам дошел до той грани, когда готов немного остановиться и, отдышавшись, вспомнить, для чего я все это делаю. Разделить свои достижения и их плоды… с Зорей.
До офиса нам осталось около трех километров, дороги свободны. Еду я медленно, хочется еще немного побыть с Зориной. Я беру ее руку в свою и подношу ладонь к губам.
Испытываю неимоверное удовольствие и радость, что она все же немного смягчилась и позволяет быть рядом с ней хотя бы так. О большем я пока даже заикаться не стану: знаю, чем это чревато.
— Хорошо, как только решишься, говори.
— Договорились. Смотри, Акрам, — восклицает Зоря и, слегка наклоняясь вперед, приглядывается в мелькающие за окном картины. Что она там увидела? — Это Женя?
Я гляжу вправо, замечаю Евгения. Ибрагимова. Своего брата. Он беззаботно едет по краю дороги на электросамокате. Странное увлечение я жуть как не приветствую. Одно время Дым сходил с ума по этому стальному убийце, но я на такого коня в жизни не сяду: слишком безрассудное и сомнительное удовольствие.
— Да, он, — бурчу недовольно. Мне-то что? Случится что-то — его проблемы. А вот так без защиты ездить по дорогам наравне с машинами и не всегда адекватными водителями… ну такое себе.
— Не видела его ни разу на самокате. Я, кстати, тоже бы с радостью прокатилась на таком.
Я округляю глаза, в возмущении зыркаю на Зорину. Только через мой труп! Прокатится она!
У пацана мозгов совсем нет, и она туда же! Какой самокат?! Столько аварий фиксируется каждый день!
— Щаззз! — несдержанно гаркаю я. — Даже не вздумай! Это очень опасно!
— Да ладно тебе, потом можно будет, после родов, зато ощущения, как в полете. Супер!
— Полетать можно и другим способом, — хмыкаю я и горящим взглядом заставляю щеки Зорины вспыхнуть. — А не эти ваши… глупости.
— Ты просто сам ни разу не ездил. А я у подруги в гостях каталась по территории поселка. Очень здорово!
Я решаю не продолжать этот спор. Но от чувства, что мое слово для Зорины теперь пустой звук, меня коробит.
Рычать хочется. Не сядет она на это чудовище. Ни сейчас, ни потом!
