звучит хрипло от долгого молчания.
– Последний раз, когда у Фэллон были развязаны руки, она выколола мне глаз. – Это объяснение должно меня успокоить – он все-таки понятия не имеет о том, что сделала Мериам, – тем не менее я нисколько не успокоена.
И не успокоюсь, пока не закроются двери хранилища и Юстус не вручит мне свой меч. До тех пор я останусь клубком натянутых нервов.
Розовые глаза Мериам прокладывают путь мимо Юстуса и Данте ко мне, прежде чем закрыться.
– Милая, обведи лозы кровью, и они опадут.
Я едва не давлюсь следующим вдохом. Пока мой хриплый кашель не выдал послания Мериам, я стискиваю губы и дышу через нос. Чувствуя на щеке взгляд Катона, я тем не менее упорно смотрю прямо перед собой и продолжаю натягивать лозы на запястьях, но на этот раз для того, чтобы повредить кожный покров.
– Что ты сказала, Мериам? – Пальцы Данте так сильно сжимают рукоять кинжала, что под коричневой кожей вздуваются вены.
– Я обращалась к Котлу, Маэцца. Просила направлять меня во время урока. – Ее веки поднимаются, взгляд впивается в Данте.
– В самом деле, Юстус? – Данте поворачивается на пятках, его шпоры позвякивают – тихо, тем не менее только это я и слышу, а вижу лишь вздувшиеся, переносящие кровь жилы на его ладони.
Я натираю запястья до тех пор, пока кожа не начинает гореть и ныть, а лозы не становятся скользкими. Затем приподнимаю одну, опускаю, покрывая путы своей кровью, повторяю то же самое с другой и молюсь, чтобы они разрушили магию Ластры.
Пульсирующих барабанных перепонок касается тихий шепот Мериам:
– Положи руку на меч, муж. Мне не нравится взгляд этого человека.
Вероятно, слова также добрались до ушей дедушки, поскольку его ладонь опускается на рубиновую рукоять меча.
– Боюсь, мои знания шаббинского пока довольно поверхностны…
Одновременно с тем, как расходится одна из лоз на моих запястьях, Данте вонзает лезвие кинжала в живот дедушки. Мериам кричит, рука взлетает ко рту. Все солдаты кидаются к королю, позабыв обо мне.
Я пялюсь на стену с печатью, делаю к ней шаг… но тут взгляд останавливается на Юстусе. Рот еще приоткрыт, глаза еще распахнуты, горло еще дергается от судорожных глотков. За его спиной Мериам подносит дрожащую руку ко лбу.
– Бегх!.. – Она давится прерывистым хрипом, когда Данте поднимает меч, все еще находящийся в животе Юстуса, и таким образом отрывает его от пола.
Я вновь отступаю к стене. Тут Данте проворачивает клинок. Дедушка невольно подается вперед, его пальцы вокруг эфеса разжимаются, сверкают рубины, и железный клинок падает на пол, пару раз подпрыгивая в моем направлении. Когда он останавливается всего в нескольких шагах от меня, я понимаю, что вовсе не спазм заставил дедушку выронить оружие.
– На этот раз план твой или опять твоего сыночка-предателя? – Свободной рукой Данте брызгает водой в лицо своего генерала и удивленно вскидывает брови от силы собственной магии.
Я с превеликим удовольствием наблюдаю за тем, как Данте судорожно втягивает воздух носом, осознав, что у него пропал иммунитет к железу.
– Маэцца, Мериам! – ахает Катон.
Мой взгляд перепрыгивает на хранилище, одновременно с тем окровавленные лозы падают на землю – тихо, как мои шаги.
– Что насчет Мериам, Брамбилла? – кричит Данте.
– Она исчезла.
Мои пальцы сжимаются на мече.
– Невозможно! – возражает Данте.
Очевидно, вполне возможно, поскольку ее трон пропал.
Данте отталкивает дедушку и разворачивается к хранилищу.
– Найдите ведьму!
Все настолько заняты игрой в прятки с Мериам, что никто не замечает, как я схватила упавший меч, не замечают и того, как я крадусь к лежащему на полу Юстусу, чья грудь едва двигается.
Он встречается со мной взглядом и шепчет:
– Беги. Мериам… отвлечет…
Я прижимаю дрожащий палец к его рту, чтобы он замолчал. От прикосновения бесцветные губы становятся алыми. Алыми, но неподвижными.
Тогда я задираю его рубашку. Рана тянется от пупка до края грудной клетки и обнажает столько внутренних органов, что мои собственные бунтуют, угрожая избавиться от тех нескольких долек апельсина, которые я успела проглотить. Плотно сжав губы, соединяю указательный и средний пальцы, затем прикасаюсь кончиками к кровоточащему запястью и несколько раз обвожу длинную кровоточащую рану.
– Нужно… что-то еще? – бормочу я, тяжело дыша.
– Нужно… бежать, – хрипит он, после чего его взгляд взлетает над моей головой, а губы приоткрываются, беззвучно произнося мое имя.
Я вскидываю одновременно взгляд и меч, рассекая штанину потрясенного Ластры.
Зеленые глаза мужчины прищуриваются, когда он смотрит на кровавые полосы от своих лоз на моих запястьях. Прежде чем он успевает связать меня, я вновь взмахиваю мечом и с такой силой вонзаю ему в ногу, что задеваю кость. Он кричит, рухнув на пол, его меч отлетает в лужу крови, растекающуюся под Юстусом.
В нашу сторону поворачиваются головы. Я вскакиваю на ноги, хватаю Юстуса за воротник и тащу к стене.
– Оставь… меня… Фэллон. – Его голос – лишь шепот, но я слышу.
– И куда ты собралась, мойя? – Данте медленно подходит ко мне и выставляет перед собой ладони, когда я замахиваюсь мечом.
Я тяжело сглатываю – тяжело и часто, прямо как сердце барабанит о грудину.
– На вашем месте я бы не поворачивалась к Мериам спиной.
Возможно, она сбежала, но от моего предостережения все до единого солдаты замирают, предоставляя мне шанс нарисовать печать ключа.
Данте вновь оборачивается ко мне, его взгляд следит за движением моих пальцев по каменной стене.
Сердце тарабанит о грудную клетку.
Данте кидается ко мне. У него шаги длиннее, чем у солдат.
Три.
Я жду, выставив ладонь над символом.
Два.
Повелитель фейри прыгает на Юстуса.
Один.
Я хлопаю ладонью по выходу, и, пока три наших тела проскальзывают сквозь материю, я молюсь, чтобы по другую сторону стены нас не ждал гарнизон Данте. Это сильно помешает моему сварганенному на коленке плану напасть на него без дюжины направленных на меня мечей.
Глава 30
Я вываливаюсь из своей обсидиановой тюрьмы и врезаюсь в стену, полностью состоящую из бирюзового стекла. Данте перекатывается и врезается в мои голени, от его золотых доспехов перехватывает дыхание, и я сжимаю шею Юстуса. Голова моего бедного дедушки ударяется об пол, и хотя у основания шеи бьется пульс, глаза у него закрыты.
Данте поднимается на колени, и я замахиваюсь мечом, целясь ему в голову, однако лезвие застревает в золотых лучах короны.
Да вы, на хрен, издеваетесь?!
Я дергаю меч, попутно срывая с Данте корону и
