— У тебя кошмары, — посмеиваюсь, стягивая с нее брюки.
— Я помню, как ты выносил меня утром, — продолжает, не размыкая глаз и отворачиваясь. — Иди глянь, не стащили ли мою заначку. Я на кроватку и коляску откладывала. В гостиной на шкафу плетеная корзинка с домовенком.
Чтоб ей спокойно спалось, выполняю эту бредовую просьбу. Но в названной корзинке нахожу всего пятнадцать тысяч.
Зажигаю свет, оглядываюсь. Вроде чисто, все на своих местах, не натоптано. На кухне тоже порядок.
— Крош, а сколько там было? — интересуюсь, вернувшись в спальню.
— А сколько есть? — спрашивает, не оборачиваясь.
— Мало. Пятнадцать косарей.
— А, все в порядке. Столько и было, — зевает она.
На кроватку и коляску?! Пятнадцать тысяч?! Она что, подержанные вещи для нашей Габи брать собиралась?!
— Не забудь запереть дверь, — едва шевелит она языком, а через секунду снова сопит.
Пятнадцать, мать ее, тысяч! Я буду конченным чмырем, если у моей дочери не будет все самое лучшее!
Укрыв Колобка одеялом, пальцами провожу по ее щеке. Какая же она красивая — моя зеленоглазка. Никакой электрошокер ей не нужен. Без него наповал сражает.
— Спокойной ночи, Крош, — шепчу, решив не тревожить ее. Пусть спит, как королева, посреди своей старой узкой кровати.
Выхожу из спальни, прикрываю дверь и отправляюсь к себе. Пора сдать свою квартиру хозяину и начать обустраивать семейное гнездышко. Купить не только кроватку и коляску для Габи, но и более широкую кровать для ее мамы и папы. Иначе как они заделают ей братика?
Глава 22. Стефа
Продрав глаза, первым делом хочу спросить у Демьяна: «Ты заболел?!» Но гляжу на часы и откидываюсь на подушку. Почти десять утра. Нет, он не заболел, а вот я дала!
Впрочем, куда мне торопиться? Выходной, да еще и восьмое марта. Страшно, конечно, от звуков, доносящихся с кухни. То ли Демьян там яйца в шкворчащий бекон разбивает, то ли бекон разбивает яйца скулящего Демьяна. Перебор звуковой активности в моей квартире провоцирует всплеск моей неуравновешенной фантазии. И пока мне не особо хочется портить себе настроение видом разбрызганного масла и хлебных крошек на полу. Поэтому я решаю еще понежиться в постели.
Потянувшись, беру телефон и прочитываю кучу поздравительных сообщений. Отвечаю набираемым двумя кликами спасибом. Ване добавляю еще и смайлик. Ланке — «И тебя, коза!» Отправляю поздравления маме, Ваське, тетке, будь она неладна. Вспоминаю о Вилене Мироновне и думаю, что надо взять ее номер у Демьяна. Нехорошо будет забыть о ней. Но сначала поздравляю своего гинеколога. Она в сети и сразу отвечает мне взаимностью.
Закусив губу, корячусь на кровати, чтобы сесть, и вылупляюсь в экран.
Врач все еще онлайн. Родных, друзей, коллег, пациентов море. Есть, с кем поболтать. С моей стороны, наверное, будет по-свински лезть к ней с вопросами в праздник, но на прием мне только через десять дней, а так хочется кое-что выяснить.
Покраснев от стыда, я все же вздыхаю и, воровато поглядывая на дверь, быстро набираю сообщение.
Жду.
Секунду.
Две.
Не читает.
Решаю удалить.
Поздно.
Прочитала.
Боже… У меня лицо начинает гореть, когда вижу значок пишущего карандашика. Кладу мобильник на кровать и, пялясь в экран, прижимаю похолодевшие руки к щекам. Сейчас вспыхну, как спичка. И сердце из груди вылетит через пятки.
«Можно, Стефания. Плод здоровый, беременность протекает нормально, срок идеальный. Чтобы и роды прошли легко, надо потренировать мышцы. Аккуратный половой акт — самый лучший способ».
Какой кошмар! Не верю, что я спросила об этом. А мне ответили. Положительно!
— Крош, ты проснулась?
От неожиданности я вздрагиваю и роняю мобильник на пол. Хорошо, что сама не шлепнулась.
— Ты чего такая? — смеется Демьян, помахивая лопаткой. — Переспала?
— Я? Нет! — мотаю головой. — Ни с кем не переспала!
Он хмурится. Я тоже.
— Вставай. Завтрак почти готов. — Входит в комнату, поднимает мой телефон, и я вырываю его из мужских рук. Пока мужской любопытный нос не заглянул в переписку. Я же ему потом не объясню, что просто так спросила у гинеколога разрешения заняться сексом. Для подруги. Ланка попросила. На будущее.
Кого я обманываю?! Я сама этого хочу. Хоть и понимаю, насколько хрупки мои мечты. У Демьяна должна последняя извилина в мозгу выпрямиться, чтобы его лев озверел и решил поохотиться. На меня.
— Кстати, — мурчит Демьян, склонившись, — с восьмым марта, — и застает меня врасплох поцелуем в губы, не побоявшись после вчерашней пощечины. — Это мой первый подарок, — шепчет, с улыбкой попятившись к двери. — Жду тебя на кухне.
Одной рукой сжимаю телефон, пальцами другой касаюсь губ. Я еще даже зубы не почистила, а он поцеловал меня. Вот так просто, как будто мы сто лет женаты! Я правда недооценивала этого парня? Или он непревзойденный номинант на «Оскар»?
Доченька пинает меня изнутри, приводя в чувство. Так и вижу, как она недовольна моими мыслями: фантазиями и выводами.
— Ну ладно-ладно, — бормочу я, гладя живот. — Хороший он. Папка же твой. Родной.
Расчесавшись и умывшись, одеваюсь в тот костюм, который Демьян купил мне для ужина в кругу его семьи, и плетусь на манящий запах завтрака — поджаренного хлеба с таящим сливочным маслом, омлета с зеленью и чего-то шибко пригоревшего.
Притормаживаю возле закрытой двери гостиной. Во-первых, не понимаю, почему она вообще закрыта. Во-вторых, в квартире надо проветрить, пока она насквозь не пропахла кулинарными шедеврами нового горе-хозяина. Что такое вытяжка и форточка он пока, видимо, не знает. Австралопитек мой.
Доча снова пинается.
— Да блин, окей, человек умелый!
Еще один пинок.
— Хорошо, прямоходящий. Пить же бросил… — Распахиваю дверь и застываю на пороге.
Посреди гостиной стоит приготовленная детская кроватка-карета с мягкими бортиками в виде подушек-сов и шикарная коляска-трансформер с привязанными к ней гелиевыми шарами.
Ахнув, делаю шаг вперед. Рука сама тянется к открывшемуся рту. В кроватке вижу конверт для новорожденной. Украшенный роскошным бантом. А в коляске плюшевый мишка. Беру его в руки, нащупываю кнопку на груди и жму.
«Я люблю тебя!» — говорит он сладким детским голосочком, будоража во мне что-то светлое, теплое, как солнышко.
Я столько месяцев завидовала парам, где отец принимает участие в беременности. А завидовать должны были мне. Демьян за короткий срок наверстывает упущенное время. Причем думая, что заботится о чужом ребенке.
