и прикрыл глаза. – Но ты не знаешь, насколько ты сама пострадала. Скорее всего, все это пламя перейдет твоему брату, но ты не дракон и не станешь такой. Просто умрешь. А настоящие драконы не переносят чужих смертей по своей вине.
Тедди опустила голову. Ей не хотелось умирать, но она бы рискнула, не будь дракон так прав. Димка не простит себя, и что толку ему будет жить сотни лет с этой виной?
– Есть другой вариант, – бодро произнес дракон. – Обычно всем он нравится. Я аккуратно его усыплю, упакуем его в алмаз и будем ждать, когда придет кто-то подходящий.
– Хрустальный гроб, – мрачно ответила Тедди.
Но дракон лишь цыкнул зубом.
– Поза-поза-позапрошлый век, – ответил он снисходительно. – Сейчас в моде алмазы. Как тебе идея? Я тебе покажу нужный мир. Если тебе удастся вернуться домой, отправишь туда его мать или эту птичью принцессу. Но даже если не получится, в том и фокус, что зачарованные хрустали или алмазы пачками влекут к себе пылких сердцем. Просто как огонь мотыльков. И сотни лет не успеет пройти, как кто-нибудь поцелует и вернет сердце на место!
Тедди очень ясно это представила. Сотни лет Димка будет лежать и ждать правильную принцессу, а она в школе объяснит, что Королёв на уроки не придет, потому что… потому что – что? Нет, это ни в какие ворота не лезет!
– А еще варианты есть? – жалобно спросила она.
Дракон тяжело вздохнул, едва не опалив ей волосы.
– Никаких принцесс. Никогда, – пробормотал он себе под нос, но все-таки ответил: – Есть. Но не советую. Все-таки ты понятия не имеешь, где ваш мир и сколько придется идти. А с куклой проще, чем с тем, кто получится.
Тедди упрямо сжала зубы, и дракон сдался.
– Я могу вытянуть его сердце из той твари, – пояснил он. – Но оно будет хрупким, очень ветхим и переживет Переход между мирами только в каменной капсуле.
– Алмаз? – догадалась Тедди.
– В данном случае лучше хрусталь, – кисло ответил дракон. – Мы же не хотим, чтобы дракон с каменным сердцем ходил так тысячелетиями?
– Спасибо, – поблагодарила Тедди, чувствуя, что дракон наступает на горло своему чувству прекрасного. – И в чем подвох?
– В том, что он не будет чувствовать свое сердце, только камень. – Дракон уставился в темнеющее небо. – А дракон с каменным сердцем крайне неприятен. И таким он будет долго. Очень долго. Ты устанешь от него, возненавидишь и его, и его мать. Возненавидишь тот миг, когда согласилась на это.
– Но в остальном это же будет все равно мой Димка? – уточнила Тедди.
Дракон кивнул.
Тедди молитвенно сложила руки.
– Миленький, драгоценный Огромный и ужасный дракон, верни Димке сердце! – попросила она. – Я справлюсь. Мы справимся.
Глава двадцать пятая, в которой Димка получает свое сердце в хрустальном панцире
Дракон, сначала пыхнувший дымом при слове «миленький» – то ли от возмущения, то ли от обиды, был определенно очарован тем, что Тедди назвала его драгоценным, и упираться не стал.
– Смотри тогда, принцесса, – громыхнул он. – Сейчас будет твориться настоящая магия!
И Тедди смотрела. Глазам было больно, и хотелось скорее перейти на обычное зрение, но она терпела и не отрывала взгляда от дракона. На фоне темного неба он выглядел необычайно ярко, даже не как костер или лампа, а как звезда, например солнце. И глазам было так же больно, как при попытках смотреть на него. Но вот глаза немного привыкли, и Тедди стала различать отдельные чешуйки, когти, зубы дракона. Словно дождавшись этого момента, огромный дракон очень нежно и аккуратно подул на Димку. Не пыхнул пламенем или дымом, как делал раньше, бесконечно раздражаясь. Просто подул.
Но Димка изменился. Мельчайшие искорки магии, что были на его коже, ринулись вглубь его тела, окружая зияющую черноту дыры. Они запульсировали на границах дыры, словно зовя что-то. И Тедди мысленно пнула себя. Что значит «что-то»? Сердце. Димкино настоящее сердце, пусть и высушенное неведомой тварью через мир отсюда. На мгновение она испугалась, что это далеко и дракон не дотянется. Но успокоилась, снова посмотрев на сияющего в магическом зрении дракона. Он выглядел очень уверенным в себе.
А потом появились звезды. Тедди задрала голову, полагая, что это небо потемнело достаточно сильно, чтобы на нем стало видно далекие миры. И пусть она еще не проходила астрономию и никогда не интересовалась созвездиями, но почему-то надеялась, что поймет, если небо над ней будет с чужими звездами. Но затем она поняла, что эти звезды двигаются. И не просто, а по какой-то сложной траектории, которая завершалась в темной дыре в груди Димки.
И хотя сначала казалось, что тьма просто глотает эти звезды, ничуть не меняясь, вскоре Тедди сумела разглядеть, что это не так. Нырнувшая в тьму звездочка выбрасывалась обратно, будучи уже не яркой и светящейся, а прозрачной и пустой.
Она вставала на искорку магии и прилеплялась к предыдущей. Спустя несколько минут – или часов? – Тедди поняла, что видит, как строится хрустальный панцирь сердца. Дракон утаил, что высохшее сердце вернется не целиком, а крошечными осколками, каждый из которых был заключен сейчас в плотную оболочку прозрачного камня. И лишь в Димкиной груди они разделялись, и как панцирь сливался в цельный кусок хрусталя на границах дыры, так и в ней из крошечных осколков собиралось Димкино сердце.
Тедди искусала губы в кровь и изгрызла ногти, но не двинулась с места и не отвела взгляда, пока звездочки не пропали. Только тогда она подняла голову и поняла, что уже светает.
– Всё, – выдохнул дракон. – Было не так просто, как я воображал, но получилось даже лучше. Тебе удалось удивить меня, принцесса. Так что я готов поделиться с тобой мудростью. Что хочешь узнать?
Тедди взглянула на Димку. Его глаза теперь были закрыты, и он привалился к лапе дракона и спал, просто спал, а не сидел, как истукан. Нужно было подождать.
– Расскажите об этом мире, уважаемый и могущественный Огромный и ужасный дракон, – попросила она. – Это тот мир, где родился мой брат?
Дракон задрал голову и загрохотал так, будто где-то рядом била молния и грохотал гром. Тедди даже не сразу поняла, что он смеется.
– Нет, принцесса, – отсмеявшись, произнес он. – Это мир драконов. Наш родной мир, где из недр вулкана впервые вылез летающий ящер, в котором в равной мере сочетались магия и разум. Выращивая детенышей тут, где скорлупу греет тот же жар вулканов, мы можем быть уверены, что они станут такими
