те, кто больше всего хочет различных благ для себя. Такова жизнь, с этим ничего не поделать. Но гражданская война, имеющая идеологический подтекст, может неслабо подкосить любое государство. Из истории я помнил, что творилось в Российской империи в начале двадцатого века. Все воевали против всех, человеческие и материальные ресурсы горели синим пламенем, а куски от тела государства откусывали вчерашние лучшие друзья, не говоря о недругах. Австро-венгерская империя на Украине. Германская империя там же, а ещё в Прибалтике и Грузии. Англичане в Мурманске и Архангельске, а так же в куче других мест вместе с войсками из своих колоний. В Закавказье даже индусы засветились из батальонов Месопотамских экспедиционных сил. На Дальнем Востоке вольготно чувствовали себя американцы и японцы… И было у меня ощущение, что и в этот раз всё будет примерно так же, если восстание не смогут быстро подавить и оно разрастётся. О, может и хуже, соседи не ослаблены долгой войной на уничтожение, а значит, могут выставить куда более существенные силы. А кроме того, дирижируя самим восстанием, мы можем ухватить очень многое. К тому же вся эта свистопляска перекроет торговлю, и торговые пути сместятся в том числе и в нашу сторону. Принципиальное решение об идеях Савелия ещё не принято, но если создадутся благоприятные условия, а мы получим значительные ресурсы для развития, экспроприировав их у эделькинов, то дело может выгореть. Чем больше я думал об этой идее, тем больше она мне нравилась. Рискованная, дерзкая, но обещающая большие барыши, а также отвлекающая очень большие силы и множество взглядов от нас в сторону очень вкусного куска. Не удивлюсь, если туда даже Лига влезет, у людей нюх на грабёж сильнее, чем у акул на кровь.
— Ты знаешь, Пётр, наверно с эвакуацией не стоит торопиться, — сказал я, подливая чая. — Как говорил Наполеон, если бутылка вина уже откупорена, то его следует выпить.
— Что ты имеешь в виду? — настороженно спросил разведчик.
— Что ты зажёг огонь революции и ему следует дать посильнее разгореться, а не гасить, — улыбнулся я. — Как видишь, у нас есть подвязки, чтобы переправлять на Эльвису людей и оружие. Найдутся варианты и для других планет серых уродцев, тем более угнетают они там рабочий класс не на много меньше. Так что, думаю, я помогу борьбе трудящихся за свои права и коммунистические идеалы.
— Какой борьбе, какой коммунизм? Ты же, считай, монарх, — с сарказмом проговорил мой собеседник.
— Бороться за светлое будущее мне это не мешает, — пожал я плечами, а потом продолжил более жёстким голосом: — И ты мне в этой борьбе поможешь. Мне нужны местные расклады, которые тебе удалось выяснить. А также информация о самих эделькинах, ни за что не поверю, что ты мало знал о тех, к кому бежал. А вечером пойдём на совещание с офицерами, и посмотрим, какие силы Отец революции сможет нанять на благое дело, и сможем ли мы подтянуть ещё какие-то частные военные компании для отвода глаз. Перехватим нити управления от твоего имени и поговорим о том, чтобы эвакуировать остальных твоих людей и на какой кусок общего пирога вы сможете рассчитывать.
Спорить Пётр не стал, понимая, что сейчас он целиком в моей власти. Да и среди прочего разведчик отлично понимал, что ему, как Отцу революции, тоже перепадёт барышей от того, что мы собираемся получить с борьбы за светлые идеалы. С такими раскладами можно сотрудничать, пусть пока и как младшему партнёру. Информация от Долохова полилась рекой. Сначала о нашей цели, а потом и о том, что творится в Лиге. И, если дела с нашей маленькой революцией должны были пойти в гору из-за того, что противник был слишком беспечен относительно своей внутренней обстановки, а соседи явно были не прочь попробовать ухватить чего-нибудь по углам, то вот с человечеством меня всё, откровенно, не радовало. В войне-то люди победили, но после неё тут же началась междоусобная грызня. С одной стороны, для Дли оно неплохо, кто ж спорит. А вот то, что уже сейчас всё так лихо закручивается и люди вроде Долохова вынуждены рвать когти, чтобы их физически не устранили… Это абзац. Человечеству, похоже, жизненно необходим некий общий и сильный враг, чтобы оставаться едиными. Стоило глуфам утратить это гордое звание, и начался цирк с конями. Я невольно поймал себя на том, что испытываю некоторую досаду, замешанную на патриотических чувствах к своей расе. Забавно, я перестал быть частью Лиги, не имею какого-то прямого отношения к Вохле или Славянскому союзу. Наверно потому могу смотреть на свой вид со стороны и видеть его в целом.
Если бы у меня были родители, точнее если бы я был с ними знаком, и если бы у меня остались какие-то друзья детства по ту сторону границы, то, возможно, всё выглядело бы иначе. Но ситуация такая, какая она есть. Мой дом это Дли, и мой народ живёт здесь. Всё остальное человечество для меня — некий единый организм, который, теряя внешний раздражитель, начинает бороться сам с собой. Возможно, будь я более могущественен, поспособствовал тому, чтобы у людей появился враг. Пусть мои собратья лучше убивают ксеносов, чем друг друга. Но моих сил хватает только на помощь в распылении гражданской войны как раз у чужих. В принципе, это тоже не так уж и плохо.
Закончив доить Долохова на предмет информации, я отправился в зал для совещаний, пригласив его с собой. Вопросы наверняка будут и к разведчику. Зал не изменился, стол стоял на прежнем месте, а за ним ждали мои замы. Выдернули даже Савелия — кто-то должен нас просвещать на тему того, на какие планеты стоит обращать внимание в первую очередь, и что с них тащить. Я, конечно, тоже глубоко зарылся в экономические и торговые премудрости, но голова в этом плане у меня всё-таки далеко не такая светлая, как у Штольца. Представив всех разведчику и соответственно его своим соратникам, я начал:
— Господа, я собрал вас по важному поводу. Наш гость вступил в контакт с угнетённым населением Эльвисы и помог рабочему классу начать революцию на родной планете. Судя по всему, недовольство там копилось долго, и хватило лишь одной искры, чтобы разгорелось пламя восстания. Но всё-таки трёх десятков человек для его полного успеха оказалось маловато, а потому нас просят о помощи. Благодаря Агваю и его знакомым, мы имеем возможность её оказать, перебросив революционерам оружие,
