какие-нибудь записи о том, как Благотворительная организация ЛаМонтань покупала электронику за последние несколько месяцев.
— Ребята, вы захотите это увидеть, — настойчиво заявляет Хиро, входя в комнату со своим планшетом и телефоном Чарити, который она оставила здесь. — Я позвонил Виталию за помощью, но мне удалось проникнуть в ее телефон, а также просмотреть все звонки и сообщения, которые она удалила за последние несколько лет. Я нашел это очень интересным. Похоже, на телефон Эвелин была установлена программа-зеркало, чтобы она могла отслеживать любые входящие и исходящие сообщения и звонки.
Он запускает приложение.
— Сука, — шиплю я, когда вижу, кому писала моя жена перед тем, как сбежать три года назад. — Ты уверен, что это ее телефон, с которого оно пришло?
Хиро кивает.
— Это восходит к тому же номеру, который был у Эвелин до того, как она вытащила сбежавшую невесту.
— Что это значит? — Адриан просматривает сообщения, но не понимает их значения, как мы.
— Мы так и не узнали, кто именно помог Эвелин провернуть ее трюк с исчезновением, — сообщаю я ему. — Мы думали, что ей удалось завладеть частью наличных денег своих родителей, или, может быть, она зарабатывала деньги, о которых мы не знали, но поддельные удостоверения личности и карты социального страхования в ее машине, когда мы ее нашли, не были работой. любителя. Это дорогостоящие подделки.
— Кто-то финансировал ее побег, — предполагает Адриан, и я киваю.
— Не кто-нибудь, — рычу я. — Кто-то, кто имеет глубокие связи с торговлей плотью, — я знаю этот номер. Она должна была встретиться с ними после того, как сбежала из церкви, но так и не появилась.
— Что? — я передаю телефон ее отцу. Его лицо бледнеет. Значит, он тоже узнает этот номер. — Но почему? — задается вопросом он, продолжая пролистывать телефон. — Что он должен был получить, помогая ей сбежать?
Хиро качает головой.
— Я не думаю, что речь шла о том, чтобы помочь ей сбежать. Это был способ заманить ее к себе так, чтобы никто его не заподозрил. Она исчезнет, и все подумают, что она сбежала.
— Что он должен получить? — удивляется Адриан. — Если только он не покупатель…
Дерьмо.
— Хиро! — лаю я.
— В теме, — он уже держит в руках телефон и набирает номер Ватару. — Дерьмо.
Ватару не берет трубку.
Я набираю номер жены. Она должна быть дома и спать. Уже поздно.
Звонит.
Подними.
Подними.
— Привет? — её голос сонный, как будто я ее разбудил.
— Эвелин, — я с облегчением выдыхаю ее имя.
— В чем дело? — теперь она стала более внимательной, без сомнения, услышав напряжение в моем голосе.
Тяжело сглотнув, я качаю головой и вздыхаю.
— Ничего, — говорю я ей. — Я просто хотел убедиться, что ты ответишь, когда я позвоню, — моя жена фыркает.
— Ты шутишь, что ли? — говорит она сердито. — Я спала, придурок. Сейчас середина ночи.
Я не могу не улыбнуться дерзости в ее голосе.
— Поспи немного, искорка.
— Я делала это до того, как ты позвонил, — потом телефон молчит. Посмеиваясь, я бросаю телефон на стол.
— Ватару написал. Все хорошо. Он в ванной.
Что ж, это облегчение. Я поворачиваюсь к Джерарду.
— Мы обсудим это подробнее завтра, — предупреждаю я его. — Тебе нужно выяснить, куда, черт возьми, пошла твоя жена. Потому что, если я найду ее первым, тебе не понравится то, что я с ней сделаю.
Джерард кивает головой, но я вижу, как сжимаются его челюсти, слегка напрягаются мышцы.
— Он знает больше, чем говорит, — говорит Адриан, когда мы садимся в мой Escalade.
Я сжимаю руль в руке.
— Здесь происходит нечто большее, чего мы не видим.
Адриан кивает.
— Что ты хочешь делать?
— Я собираюсь пойти домой и выяснить, как именно Сантьяго Альварес помог ей сбежать три года назад.
Когда я возвращаюсь, в пентхаусе тихо, единственный звук, доносящийся из мягкого ропота голосов на первом этаже. Находившиеся там охранники уважительно кивают головами, когда я прохожу мимо, и уходят. Подойдя к столу, за которым сидит моя мать, я удивляюсь, увидев ее все еще здесь.
Моя мать.
— Окаасан, — я приветствую ее, иду к ней, пока она смотрит на игру Иго, также известную как Го. Это абстрактная стратегическая игра, в которую мы с отцом играли вместе, когда я рос. Перед ней лежит гладкая деревянная доска, на свободные места аккуратно расставлены два набора камней — белый и черный. Цель игры проста: окружить камни противника и захватить его территорию. Но достижение этой цели требует высокого уровня стратегии и дальновидности, что делает ее еще более сложной задачей, чем шахматы. Именно через эту игру мой отец научил меня войне и битве, важности думать на десять шагов вперед и проявлять кай — боевой дух. Это уроки, которые сохранили мне жизнь.
— Что ты здесь делаешь так поздно? — спрашиваю я ее, целуя ее в макушку, пока она продолжает делать ходы по обе стороны доски. Игра в одиночные игры — обычная практика. Ее движения медленны и обдуманны. Многие азиатские культуры используют Го для таких целей, как определение черт личности. То, как они играют, помогает определить, являются ли они агрессивными, жадными, мыслительными или просто слабыми.
Моя мать играет в долгую игру, рассматривая не только сиюминутные выгоды, но и будущие стратегии.
— То, что произошло сегодня, не может продолжаться, — тон моей матери ровный, но я чувствую скрытую за ним враждебность.
— Мы работаем над поиском Чарити, — начинаю я, но она меня перебивает.
— Я не это имею в виду, — положив на доску еще один камень, она поворачивается ко мне лицом. — У меня повсюду глаза и уши, сын мой, — напоминает она мне. Даже сейчас моя мать не может отключить свои шпионские инстинкты. Она глубоко связана с Якудза и всегда будет влиять на мое руководство. — Теперь она представляет нашу фамилию, — продолжает она. — Ты не можешь позволить ей проявлять к тебе неуважение перед твоими мужчинами или гостями.
Я смотрю на маму в замешательстве.
— Она подвергла сомнению твои приказы перед твоими людьми во время приема, — перечисляет она, словно читая отчет. Откуда она вообще это знает? — Она поставила тебя с Саори в неловкое положение перед высшим обществом. Ты не можешь позволить ей вот так ходить по тебе. Этим глупым людям из общества, возможно, все равно, но тем, кто последует за вами, будет. Она не пара по любви. Черт, она даже не партнерша по бизнесу. Она месть. Справедливость. Она…
— Моя жена, мама, — строго напоминаю я ей. — И я буду обращаться с ней так, как считаю нужным.
Почему
