Книга В дурном обществе - Энн Грэнджер

Долгое отмокание в горячей воде, поджаренный на гриле бутерброд с сыром и три чашки кофе наконец помогли мне забыть о недавнем визите Парри. Единственный луч света, проникавший в окошко полуподвала, подсказал, что сейчас примерно час дня. Мне захотелось выйти и немного встряхнуться. Мозги у меня снова заработали. Как говорится, «не получилось с первого раза — вызывай поддержку с воздуха». Благодаря Парри я выяснила, что у Лорен имеется постоянный приятель. Первым делом надо осторожно узнать, известно ли о нем Сабо и какие чувства он испытывает по этому поводу.

Надев чистые джинсы, лучшую шелковую блузку и стеганый жилет, я взбежала по ступенькам и позвонила в дверь Дафны.

Должно быть, она заметила, как я поднимаюсь, потому что открыла почти сразу же.

— Дорогая моя, вы не пострадали? Что там все-таки у вас случилось? — затаив дыхание, спросила она.

— Извините, пожалуйста, что побеспокоила вас… — начала я.

— Вам совершенно не нужно было подниматься и извиняться! — перебила она и бросила на меня укоризненный взгляд. — Если это был тот же самый полицейский, который приходил ко мне позавчера, по-моему, он неотесанный болван!

— Он в самом деле неотесанный, — кивнула я. — Но он ничего не может с собой поделать. Можно от вас позвонить?

— Пожалуйста! — Она махнула в сторону телефонного аппарата и снова уселась за свою рукопись — груда напечатанных на машинке листов все росла.

Мне было очень интересно, о чем же ее будущая книга, но спросить ее я постеснялась.

Я набрала номер, который дал мне Сабо. Через миг его высокий испуганный голосок спросил:

— Алло? Да?

— Мистер Сабо? Говорит Франческа Варади.

— Вы снова видели татуированного человека? — Он аж дрожал от нетерпения; я представила, как он стоит, прижав мобильный телефон к уху.

На заднем плане послышался какой-то шорох, и Сабо, слегка понизив голос и, видимо, обернувшись, приказал:

— Да, да, там и оставьте!

Я решила, что он сидит в номере дорогого отеля и ему только что принесли обед в номер. Мне стало его жалко. Несмотря ни на что, он ничего не может поделать, только дергаться и ждать. Но сочувствию мешала мысль о том, что он хотя бы дергается и ждет в полном комфорте.

Пришлось его разочаровать.

— К сожалению, нет, я его не видела. Зато я все время думаю. Вот интересно, кто-нибудь расспросил друзей Лорен?

— А что? — испуганно и слегка раздраженно спросил он, словно злясь на меня за то, что я посеяла в нем ложную надежду.

Стараясь не злить его еще больше, я осторожно продолжала:

— Допустим, она заметила, что за ней кто-то следит, что ее кто-то преследует…

Сабо перебил меня:

— Если бы она заметила, что ее кто-то преследует, она бы непременно рассказала об этом!

— Я имею в виду нечто не столь очевидное, как назойливый преследователь. Предположим, она заметила, что на улице ей часто попадается один и тот же человек — так часто, что встречи не могут быть случайными, и все же недостаточно часто, чтобы сообщать об этом в полицию. Если бы кто-то в самом деле подошел к ней или заговорил на улице, как бы она отреагировала? Возможно, вам она тоже ничего не говорила, не желая вас беспокоить или думая, что вы сочтете ее страхи необоснованными. Зато она могла поделиться своими подозрениями с другом…

Пауза.

— Полицейские уже наводили справки, — сухо ответил Сабо. — Естественно, они побеседовали со всеми ее близкими друзьями…

— Ох уж эти полицейские… — Я не докончила фразу.

Сабо клюнул и сразу оттаял:

— Ну да! Возможно, ее друзья недостаточно внимательно слушали ее. Даже если она говорила о чем-то таком, самое важное ускользнуло от их внимания. А может быть, друзья Лорен сочли ее страхи необоснованными и ничего не стали рассказывать полицейским.

— Или, наоборот, они сочли ее рассказ неприятным, — не сдавалась я. — Поверьте, иногда женщине очень неприятно признаваться в том, что к ней пристают.

— Поверю вам на слово. — Он снова напрягся. Может быть, решил, что я намекаю на его собственную скрытность в общении с полицией. Мне надо было вести себя осторожно, чтобы не выдать Парри.

Про себя обругав сержанта, я продолжала:

— Меня интересует, был ли у вашей дочери постоянный приятель — желательно лондонец…

— Не вижу связи. — Голос Сабо стал ледяным. — Насколько я понимаю, вы считаете, что она могла поделиться своими сомнениями с Джереми. Но Джереми сразу же передал бы все мне. Он прекрасно понимает, что я хочу знать все, что огорчает мою дочь!

— А может, она сама попросила его ничего вам не говорить?

— Джереми — в высшей степени надежный молодой человек, — ответил он, очевидно не догадываясь, что сам он вкладывает в эти слова совершенно другой смысл, чем, возможно, вкладывала Лорен. — У меня нет причин сомневаться в его искренности. Он очень привязан к Лорен и непременно настоял бы, чтобы она немедленно обратилась в полицию, если бы возник хотя бы намек на какую-то угрозу.

Я ничего не сказала, позволив ему подумать.

— Отлично, — сказал наконец Сабо. — Я позвоню ему и велю ждать вас. Для меня самое главное — чтобы моя дочь вернулась домой живой и невредимой. Ради этого я готов на все… — Голос у него сорвался и задрожал. — Вы не представляете, как давит на всех нас неопределенность, на меня и на Джереми, каково нам сидеть и ждать… Я сейчас же ему позвоню.

Меньше всего мне хотелось появляться у Джереми в качестве ставленницы Сабо.