Рэдмаунт.
– Просто помоги ей. Ну и останься в живых, если сможешь.
Детектив прошёл по каменному мосту через арку ворот, удивляясь, что охрана, если она тут вообще была, одновременно покинула все посты. Он оглядывал полуразрушенные стены, когда через туман к нему метнулась тень. Жёсткий удар в рёбра вышиб дух, а от железного кулака, прилетевшего в лицо, в голове зазвенело, и перед глазами рассыпались белые искры. Тед упал, инстинктивно закрывшись руками, и пытаясь снова дышать.
– Почему ты путаешься у меня под ногами, коп! – Охотник пнул детектива, срывая злость. – Только всё, кажется, наладилось, ты вмешиваешься, и всё портишь! Ты должен был стать козырем в рукаве, а не шестёркой балластом! Когда вы уже все, наконец, сдохнете!?
В левой руке блеснул кинжал, и он вонзил узкое лезвие в правый бок полицейского, ювелирно прорезав только насквозь одежду и кожу с мышцами снаружи рёбер, едва коснувшись костей. Рэдмаунт пронзительно закричал. Удар повторился чуть ниже, такой же сквозной разрез.
– Не смертельно, но и торопиться некуда! Так потихоньку сначала дырок нарежем, а потом шнур протянем, красиво получится, – садист улыбнулся.
– Генрих! – позвала она из темноты.
Охотник прислушался, глубоко вдохнув ещё сырой утренний воздух, и двинулся на звук.
Шаги затихли, Тед перевёл дыхание и поднялся на ноги, правый глаз стремительно заплывал, голова раскалывалась. Бок жгло от боли, футболка и свитер быстро промокали от крови, нужно зажать раны. Внезапно рядом возникла Елена, в испачканных пылью и влажных от росы джинсах и тонкой кофточке.
– Идём, нам туда, к башне! – она поддерживала совсем легко, но он почувствовал, как боль откатила, стало легче дышать.
Они миновали ограждение с плакатом о раскопках и реконструкции, запрещающим туристам проходить дальше.
– Ты сегодня без собачки, милая? – Вольмер ждал, усевшись на каменный блок, вывороченный из стены. В металлической руке поблёскивал танцующий в пальцах кинжал. – Зато прихватила нового питомца, – он протёр лезвие о куртку и ловко спрятал клинок на правой руке.
Она остановилась напротив, тяжело дыша, некоторое время зло смотрела на него в упор, потом замахнулась.
– Ты! Обещал! Мне! Ты! Обещал! Не трогать! Их! Больше! Ты! Обещал! Мне! Ты! Обещал! Не трогать! Их! – кричала она и с каждым словом била его по лицу.
Вольмер не двигался с места и почти не отводил от неё взгляда. Лишь, когда она остановилась, медленно облизнул разбитые губы. Налитые кровью царапины на его щеках бледнели и затягивались мгновенно.
– Я тоже рад тебя видеть, Хелена.
– Почему ты это делаешь? – всхлипнула она.
– Потому что могу, – спокойно ответил Охотник, погладив её по щеке.
– Генрих, я устала! Мне больно! – она шагнула к нему в объятия.
Он нежно прижал её к себе, вдыхая тёплый медовый запах, разбавленный речным туманом.
– Останься со мной, милая!
– И ты никого не убьёшь больше? Дай мне слово!
– Нет, Хелена, меня ты на это не поймаешь! Я только обещаю, что никто больше не умрёт. Сегодня, по крайней мере, – Елена отстранилась посмотреть на него, тот улыбнулся одними уголками губ. – Я смеюсь, милая!
– Ты невыносим!
– Поэтому тебе со мной так хорошо, – он заглянул ей в лицо. – Что?
– Сколько ты хочешь?
– Всё!
– Ты знаешь, это невозможно.
– Останься, и я разрешу держать дома собачку. Или даже двух! Это было бы забавно! – усмехнулся он, издеваясь. – Что-то не так?
– Ты уже нашёл моё кольцо?
– Нет. А разве оно здесь?
– А ты не потому выбрал Звиков для встречи? – она нахмурилась. – Тайник был здесь, в башне?
– Нет, оно хранилось в моём доме в Нью-Йорке, и твоя ручная крыса меня обокрала. Спроси с младшенького! – он презрительно скривился.
– Тайник под Красной башней! – Елена топнула ногой. – Найди его, и мы поженимся снова! Я хочу своё кольцо!
Рэдмаунт боялся себя выдать и старался медленнее дышать, чтобы боль отдавала в рёбра не так сильно.
Она приманка, значит должна быть внутри ловушки. А кольцо с гранатом лежит сейчас у неё дома на столике, но Охотник об этом не знает.
– Идём, сама посмотришь, там только гора осыпи и пустые разбитые камеры старой тюрьмы! – он взял её под руку, но вдруг резко остановился. – Но если твой питомец выкинет какую-нибудь штуку, поверь, живым он отсюда не уйдёт. Да и мы с тобой тоже, милая!
– Охотно верю, Генрих! – она погладила его по лицу. Вольмер поцеловал её ладонь и крепко перехватил руку.
– Я знаю, зачем он тебе. Когда ты с ним, тебе кажется, что ты можешь прожить обычную человеческую жизнь. Как все. Родить детей. Состариться вместе с ним. Умереть. Как все. Но ты же знаешь, что этого не будет. А со зверушкой – то же, что и с остальными. В худшем случае, ты похоронишь его лет через тридцать, в лучшем – сейчас.
– Я не спорю с тобой! Идём!
Они спустились в подвальный этаж, совсем недавно откопанный, ещё не восстановленный, и не готовый для демонстрации публике. Свет фонарей и подсветка стен двора сюда почти не доставали. Частично осыпавшаяся кладка старых камней смотрелась жутковатым подземельем.
– Вот, посмотри, тут нет ничего достойного твоего внимания! – обвёл он руками своды. Елена в ответ обняла его.
– Иди ко мне! Мне плохо, Генрих! Прошу, не трогай никого больше!
– Они тебе не нужны, Хелена! Ты счастлива только со мной, перестань себя обманывать!
– Всё сложнее, любимый!
– Тогда останови меня сама, если сможешь, – он был уверен, что достаточно измотал её, и она сдастся.
Елена прислонила его к одной из стен, прижалась к нему и стала покрывать поцелуями лицо, опуская его руки вниз по своему телу. Как же он тосковал без неё, как соскучился по её теплу! Всё неважно и лишено смысла без этих
