мгновение оказался в центре вселенной, которую пытался спасти.
Но главное было впереди.
30
Парижский Дворец правосудия.
Суд присяжных, зал Вольтера.
«Тоталь» / «Сосьете женераль» /
Государственная прокуратура
против Виржиля Солала («Гринвар»).
День 5. Вторая часть
Казалось, что выступление Аттала имеет целью довести суд до предела. И этот переломный момент настал.
– Приближается смертельная опасность, – объявил Фабьен Аттал. – И перед лицом глобальной катастрофы, ответственность за которую не берет на себя ни правосудие, ни государство, какой выбор вы нам оставляете?
Обвинители больше не собирались молча выслушивать адвоката. Если до этого Аттал довольствовался лишь нападками на высшие инстанции, то теперь он перешел на новый уровень и встал на защиту Виржиля Солала. Поэтому нужно было сбить его с толку, помешать ему, обескуражить.
– Было сделано слишком много ошибочных утверждений, – прогремел один из обвинителей, – и мы больше не собираемся оставлять их без ответа. Опасность, которой вы нам угрожаете, не является непосредственной, и компании, которые мы представляем, поддерживают экологический переход. Возможно, на ваш взгляд, этого недостаточно, но они не бездействуют.
– Не только на мой взгляд, уверяю вас.
– Однако наши клиенты на данный момент не совершили ничего, что каралось бы законом.
– Я уже продемонстрировал, что законы сырые, неэффективные и лишь рекомендуют, но не обязывают, – парировал Аттал. – Я ничего от них не жду и тем более не жду, что законы нам помогут. Но ваши сомнения относительно непосредственной опасности понятны, и я признаю, что мой голос вас не убедит. Возможно, вы лучше воспримете голоса других людей? Генеральный секретарь ООН говорит, что глобальное потепление угрожает миру во всем мире, что оно обрекает на гибель наше настоящее и разрушает будущее[86]. Ведущий научный сотрудник Всемирной метеорологической организации уверяет, что глобальное потепление и дефицит водных ресурсов – главная угроза нашему существованию[87]. Массачусетский технологический институт еще в тысяча девятьсот семьдесят втором году призывал к снижению темпов производства, которые угрожают обществу[88]. Джереми Рифкин, выдающийся экономист, утверждает, что мы находимся на пути к вымиранию[89], и это все более очевидно. Добавим, что МГЭИК[90] подсчитала: семьдесят пять процентов населения Земли станут жертвами смертоносной жары, число периодов засухи возрастет в шесть раз, и она будет длиться гораздо дольше[91]. И наконец, климатологи и ученые во главе с физиком и философом Орельеном Барро постоянно предупреждают нас об опасности. Можно только ужаснуться их выводам. «Мы на пороге шестого массового вымирания в истории». «Мы станем свидетелями исчезновения жизни». «Это преступление в планетарном масштабе, и оно совершается безнаказанно». «Не считать экологию главным приоритетом нашего времени – преступление против будущего. Не изменить радикально наш образ жизни – это преступление против самой жизни». Даже Церковь подумывает о том, чтобы сделать неэкологичное поведение восьмым смертным грехом[92]. Даже Церковь, всемирный ретроград, решила отправить ваших клиентов в ад! Кого еще процитировать, уважаемый коллега, чтобы вы наконец поняли, что находитесь в опасности?
Ошеломленный этими аргументами, обвинитель махнул рукой и отступил. Аттал продолжил еще увереннее:
– Через тридцать лет в связи с загрязнением, нехваткой питьевой воды, голодом и повышением уровня мирового океана в опасности окажутся пять миллиардов человек, а всего нас восемь миллиардов[93]. Жертва – человек, а не планета. Планета не заботится о своих обитателях. Возраст Земли составляет четыре миллиарда шестьсот миллионов лет, а нам – едва ли три миллиона. Это две десятитысячных возраста Земли. Мы – простуда, временная инфекция, мы исчезнем, а планета просуществует еще миллиарды лет. Планете ничего не страшно, она будет спокойно ждать, пока мы не вымрем.
Теперь Аттала прервал председатель. Он не был настроен враждебно, но указал на слабое место в защите:
– Здесь вам трудно возразить, мэтр. Ситуация на планете действительно требует решительных действий, и мы все это знаем. Но вы не можете искренне утверждать, что ваш клиент, Виржиль Солал, совершив преступления, что-то изменил в сложившейся ситуации. Убийство главы «Тоталь» или похищение финансового директора «Сосьете женераль» не остановит драматическую развязку, о которой вы говорите.
– Верно, – признал Аттал, готовый снова броситься в бой. – Не хватает равновесия. В автомобильной и авиационной промышленности, в животноводстве, морском транспорте, цифровой индустрии или индустрии моды кровь не текла рекой. Возможно, Солалу просто не хватило времени. Или он не такое чудовище, каким вы хотели бы его видеть. Он выбрал лишь две мишени.
– У тех, кого вы называете мишенями, есть имя, семья и жизнь, – резко ответил один из адвокатов другой стороны. – Виржиль Солал забрал их жизни, думая, что меняет мир. И, несмотря на сегодняшний цирк в Европе, мир остается прежним.
– Тогда давайте вообще все разрушим! – взорвался Аттал, повернувшись к обвинителю. – Разве законы, суды, правила и тюрьмы когда-либо предотвращали преступления? Однако их никто не отменяет. Не следует ли наказывать за экоцид, даже если кажется, что это ничего не изменит? Каждый термит в отдельности не отвечает за разрушение целого дома. По вашей логике мы должны сдаться потому, что враг расползся по всему миру?
– Конечно, должна быть золотая середина между убийством и отсутствием реакции на происходящее, мэтр, – отметил председатель.
– Вы говорите о гражданском неповиновении? Но приводило ли ненасилие к глубоким изменениям в обществе? Оно может привести к реформам, к социальным изменениям, но не к революции. Всякая борьба против угнетающего государства или в нашем случае соучастника происходит только через конфликт, потому что угнетателя надо вынудить вести себя по-другому. А что, если насилие Виржиля Солала было лишь реакцией на насилие? Оправданной реакцией?
– Убийство никогда не бывает реакцией на что-либо, – снова возразил один из обвинителей. – В нашей стране смертная казнь давно не применяется.
Аттал улыбнулся, и обвинитель понял, что протянул адвокату контраргументы на блюдечке.
– И все же, – возразил Аттал, – мы видим, как человечеству ежедневно выносят смертный приговор: уменьшение биоразнообразия, выработка природных ресурсов, разрушение экосистем, глобальное потепление, загрязнение воды, почвы, воздуха. Мы жили в гармонии с природой, затем приручили ее, стали эксплуатировать, а теперь истощили. Миллион видов животных и растений находится на грани вымирания[94]. При таких темпах через двадцать лет в океане не останется съедобной рыбы[95]. Даже питательная ценность продуктов резко снизится из-за концентрации углекислого газа[96]. Мы изменили шестьдесят пять процентов морских экосистем и семьдесят пять наземных[97]. Вырубая леса, мы сокращаем естественную среду обитания животных и увеличиваем риск распространения неизвестных зоонозных вирусов. А по мере оттаивания вечной мерзлоты пробудятся древние микробы, возраст которых миллионы лет[98]. Вирусы, убивавшие динозавров весом
