Книга Бабулька на горошине - Дарья Донцова

Мавра всего на полтора года старше Олимпиады, но родители всегда говорили ей: «Следи за малышкой». Лет в десять Мавра вдруг сообразила, что она делает почти всю домашнюю работу, а сестра от своих обязанностей ловко отлынивает. Липа вела себя хитро. Велит ей мама принести из подпола овощи, и через секунду оттуда доносятся крик и плач. Что случилось? Липа забыла, что в погребе надо стоять полусогнутой, потолок низкий, и резко выпрямилась.

– Вот дура, – кричал отец, который тогда был совсем молодым. Андрей Алексеевич женился, как говорится, по залету, и ему, и невесте едва семнадцать исполнилось, в загс девушка пришла с животом. Дело было в конце тридцатых годов, тогда в СССР никто не говорил о совращении малолетних. Старшие члены семьи просто женили детей. Книг по психологии ребенка в магазинах не было, ребят воспитывали просто: если помогаешь родителям, не врешь, вежлив со старшими, не куришь, не пьешь, то хвалить тебя не станут, потому что так и надо себя вести. Если же безобразничаешь, воды из колодца не принес, огород не прополол, тогда отец выдернет ремень из брюк и наподдаст тебе так, что мигом забудешь про лень.

Замуж тогда выходили рано, двадцатитрехлетняя девушка, которая не завела семьи и не имеет детей, считалась старой девой, и у нее, определенно, есть серьезные проблемы со здоровьем. Мавра появилась на свет, когда родителям еще восемнадцати не исполнилось. Олимпиада была не намного младше сестры, но ей достались невероятная хитрость и явный талант актрисы. Отправят Липу за водой – ведро утопит, велят грядки прополоть – огурцы выдернет, а сорняки оставит, прикажут яйца в курятнике собрать – упадет и раздавит все, что несла. И давай причитать и стонать:

– Простите, простите, простите, я это не напрочно, я такая глупая, мне так стыдно.

Сначала Липе доставались затрещины, потом родители стали смеяться, когда младшенькая, идя от молочницы, разбивала кувшин. И закончилось все так: Мавра старательно помогала матери, Олимпиада делала, что хотела. Отец больше не наказывал косорукую дочь, он махнул на нее рукой, мать не поручала ей даже белье повесить, знала: Липа непременно уронит чистые вещи в грязь.

Мавра жалела младшую сестричку, вот какая она неудачливая, ее замуж не возьмут. А потом летом, когда Мавра катила от колодца здоровенную баклажку с водой (хорошо, что к ей приделали колеса), Олимпиада, которая сидела на скамейке у ворот и грызла семечки, осведомилась:

– Тяжело?

– Ага, – выдохнула Мавра, – устала я что-то.

– Не могу тебе помочь, – весело сказала неуклюжая сестричка, – еще воду разолью, потому что косорукая, а ты все умеешь. Сейчас пойду на речку купаться, а тебе придется огород полоть, свинье жрачку давать, двор мести… Ой, как плохо быть неаккуратной неумехой, ой, какая я глупая.

Липа рассмеялась и убежала. Мавра осталась у ворот с разинутым ртом. Она сообразила, что младшая сестра нарочно прикидывалась глупой неумехой, терпела наказания, насмешки, упреки и добилась своего: ее оставили в покое.

Дед девочек служил дьяконом в храме Грунска. В советское время священники были не в почете, церкви жгли, батюшек и матушек убивали, отправляли в ссылку, расстреливали, а детям их меняли фамилии и отправляли в интернаты. Но всего этого Мавра и Липа в детстве не знали. Никаких разговоров о гонениях ни дед, ни бабушка, ни родители при девочках не вели. Детство сестер выпало на время Великой Отечественной войны, крестьяне в то голодное время спасались огородами, держали скотину. Грунску повезло, немцы, наступая на Москву, обошли его стороной, поэтому жители выжили, дома не разграбили, коровы, козы, куры остались целы.

Мавра то время помнит смутно, Липа о нем вообще забыла. Удивительно, но отца Алексея и всю семью Ильиных никто не тронул и в пятидесятые-шестидесятые годы. Его сын Андрей, отец девочек, стал алтарником.

Мавра прервала рассказ.

– Знаете, кто такой алтарник?

Я покосился на присутствующих, хотел ответить, но меня опередил Борис:

– Это пономарь, мужчина мирянин, не имеющий сана, который помогает священнику в алтаре. Отсюда и второе наименование пономаря – алтарник. Человек этот должен быть благочестивым, не пить, не курить. Но на него не распространяются запреты для священников. Если у батюшки умирает жена, он остается вдовцом до конца своих дней. Алтарник же может вступить во второй брак и работать может везде, где хочет.

Мавра допила чай и опять заговорила о своем детстве.

Жизнь вроде налаживалась. А потом дед и бабушка поехали на рыбалку и пропали. Их тела нашли через неделю. Место старшего в семье занял Андрей. Время шло, однажды родитель сказал:

– Получите документ об окончании школы и пойдете работать в колхоз. Там на свиноферме нужны руки.

В те годы на селе дети обязательно учились семь лет. Но родители старались их подольше на занятия не пускать. Дома нужны были помощники. Обе сестры пошли в первый класс, когда им исполнилось девять лет. Получив аттестат, Мавра, слава богу, не попала в свинарник. Новый настоятель храма взял внучку покойного коллеги и дочь алтарника на работу. Девушка стояла при свечном ящике, мыла полы, чистила подсвечники, потом помогала матери по хозяйству. Олимпиада же ухитрилась поступить в швейное училище. Отец сначала рассвирепел, надавал Липе пощечин, но потом успокоился и сказал:

– Ладно! Учись! Портнихи хорошо зарабатывают.

Вроде жизнь повернулась светлой стороной, и тут умерла мать. У нее заболел живот, она заваривала себе ромашку, положила на больное место грелку… Когда Андрей привез супругу, потерявшую сознание, в местную больницу, ей уже не смогли помочь. У нее на фоне аппендицита развился перитонит. Алтарник стал вдовцом. А потом он лишился и младшей дочки, Липа сбежала из Грунска. Куда она делась, ни Мавра, ни отец не знали. Просто однажды утром кровать младшей сестры оказалась пустой, а из шкафа пропали все деньги. Их было мало, но для Андрея Алексеевича и его старшей дочери это серьезная сумма. Жила семья на копейки. Отец и дочь работали в храме, именно работали, Мавра в Бога не верила. Но бегать по церкви со шваброй казалось ей намного приятнее, чем возиться со свиньями. Андрей Алексеевич тоже вроде усердно помогал священнику, но дочь никогда не видела его дома молящимся. Отец постоянно по вечерам куда-то уезжал. Мобильных телефонов тогда не существовало, а городской аппарат был в Грунске у председателя колхоза в конторе и дома, у местного врача и в храме. В церковь часто звонили незнакомые Мавре люди и говорили:

– Скажите Андрею Алексеевичу номер моего телефона, мне надо о крещении на дому договориться. Контакт этот Маша Круглова дала.

Дочь не удивлялась этим просьбам.

Жизнь девушки походила на день сурка, ничего интересного не происходило. Потом Мавре повезло, прихожанка Анна устроила ее в санаторий неподалеку от Грунска. Там отдыхали и восстанавливали здоровье сотрудники и рабочие одного из самых крупных заводов столицы.