она спрашивала, есть у кого лишний. Но там таких много, Таганка же. Выбрал её случайно, особо не разговаривали, откуда я – ей не известно. Она, по её словам – студентка пищевого института, я потом проверил, учится такая. Видите, особенно и не о чем было докладывать. Обычная личная жизнь, поэтому и не стал вас беспокоить.
– Не стал он... ты и сам, как эти – артист, – пробурчал полковник. – А билеты где взял?
Я обдумал, насколько откровенным могу быть в этом вопросе – и решил стоять до конца.
– Боюсь, этого я сказать не могу, – твердо произнес я.
Наверное, это стоило того, чтобы увидеть выражение лица Денисова.
– Что за тайны мадридского двора?
– Мы вообще тут с тайнами работаем, – улыбнулся я. – Но если вам об этом не сообщили, то, думаю, и я не должен этого делать.
– Ох ты ж... шпиён чертов!
– Да какое там... учусь помаленьку, под вашим руководством, Юрий Владимирович.
Его имя и отчество я произнес с легким нажимом, и до него наконец-то дошло. Он на секунду замер, потом повертел головой и уставился прямо на меня.
– Что ж... Мой тебе приказ – держись от этого театра и от его актеров подальше. Увидишь кого на улице – переходи на другую сторону. Понял?
Я помялся. Денисов заметил это и вопросительно уставился на меня.
– Разрешите вопрос, Юрий Владимирович?
– Разрешаю, – бросил он.
– Высоцкий предложил мне две контрамарки на спектакль «Добрый человек из Сезуана». Просто так билеты туда, сами понимаете, не достать, обидно от такой возможности отказываться. Даже если сам не пойду – подарю кому-нибудь.
Например, вам, товарищ полковник. Про это я вслух не сказал, но он и так всё понял правильно.
– К тому же этот Высоцкий должен мне десять рублей, у него на такси денег не было, – привел я последний аргумент.
– Понял, понял... хорошо, за «десяткой» своей сходи, – проворчал Денисов. – Но потом – всё, полный стоп!
– Так точно, Юрий Владимирович.
Мне стоило очень больших усилий не улыбнуться.
– Тэк-с... с этой проблемой порешили. Перейдем к следующей. Вот, ознакомься.
Денисов достал из ящика стола лист бумаги с характерным гербом сверху и подвинул его мне по столешнице. Я взял его и прочитал небольшой текст, который непосредственно касался меня.
Это был приказ о создании группы в составе нашего отдела, и я назначался её руководителем. Названия у группы не было, задачи тоже не обозначались, но Макс, который по этому приказу становился членом группы, в качестве непосредственного начальника получал меня. Правда, состав группы определялся в три штатные единицы, но вместо фамилии третьего члена было указано, что эта вакансия заполняется начальником 5-го отдела УКГБ по городу Москве по мере необходимости.
Я это понял так, что необходимость заполнения вакансии Денисов будет определять в зависимости от наших с Максом успехов. Если этих успехов будет мало, мы так и останемся вдвоем. А если их не будет совсем – группа закончится так же быстро, как и появилась.
– Поздравляю, Виктор. Начальник группы – это капитанская должность, – с намеком сказал он и тут же добавил: – Доверие высокое, но его нужно оправдать.
– Рад стараться, товарищ полковник, – ответил я, выпрямив спину.
– Вот и старайся, артист, – усмехнулся Денисов. – Всё, свободен. Завтра жду доклад о планах работы группы. От текущих дел освобождать не буду.
***
Макса я отправил знакомиться с приказом, а сам взял чистый лист бумаги и долго смотрел на него, не решаясь написать первый пункт плана работы своей собственной группы. В принципе, мне не нужно было изобретать велосипед – за основу можно было взять тот документ, который я показывал Денисову сразу после новогодних выходных. К тому же тот мой план уже попутешествовал по коридорам КГБ, прошел и московское управление и, судя по всему, центральный аппарат, и явно получил одобрение на самом верху. Полученные от Андропова билеты на Таганку этому были очевидным подтверждением – хотя их вручение и выглядело как награда за отвергнутую идею с иноагентами.
Но что-то противилось карандашу, и он не хотел выводить на бумаге даже первую цифру. Пришлось проводить срочный самоанализ – и я понял, что думаю совсем не о планах борьбы с проникновением мирового капитала в страну победившего социализма. Эта проблема вообще начала казаться мне слишком надуманной и пошлой. Ею, разумеется, придется заниматься – приказы за подписью Андропова просто так игнорировать нельзя, – но, видимо, по остаточному принципу. Впрочем, я надеялся решить поставленную задачу даже малыми силами. А пока...
Карандаш всё-таки опустился на бумагу, но написал я совсем не то, что собирался. И уставился на два слова, появившихся на чистом листе против моей воли.
«Татьяна Иваненко».
С минуту я всматривался в эти казавшиеся почти незнакомыми буквы и чем дальше, тем сильнее в моей душе разгоралось недоумение. Я не понимал, почему написал имя и фамилию этой актрисы, с которой провел ночь – вовсе не незабываемую, как любят писать авторы любовных романов. Она не была волшебницей в постели, как можно было бы надеяться, узнав имя её любовника. Ну а я... чего можно было ожидать от человека, возможности которого последние годы были сильно ограничены? И от человека, который оказался в чужом теле? Я, конечно, уже почти привык к телу Виктора Орехова, но в каких-то ситуациях оно всё ещё чувствовалось чужим. И особенно сильно это проявилось во время секса с Татьяной. Впрочем, она, кажется, не обратила на это внимания, словно и не ожидала ничего другого – ну а я не стал её убеждать, что ещё пара месяцев – и я буду о-го-го какой любовник. Пустое это всё. Как буду – тогда и стоит об этом говорить.
К тому же у меня вряд ли будет ещё один шанс доказать ей, что наша первая ночь получилась такой из-за кучи нелепых случайностей. Я не пойду на Таганку, она не приедет ко мне в квартиру на Фестивальной. Я не знаю, где она живет и какой у неё график, а она, возможно, не располагает свободным временем, чтобы кататься по окраинам Москвы к случайным знакомым.
